Конец экспансии: почему Россия теряет позиции на энергетическом рынке
Правообладатель иллюстрацииALEKSEY NIKOLSKY/TASSImage captionРоссии придется приложить немалые усилия, чтобы сохранить позиции на энергетическом рынке
Президент США Дональд Трамп решил увеличить экспорт газа в Европу, чтобы подорвать позиции России. Америка может доставить "Газпрому" неприятностей и другим способом - с помощью санкций.
Об этих и других угрозах российскому влиянию на энергетическом рынке корреспондент Русской службы Би-би-си Сергей Козловский поговорил с директором энергетического центра "Сколково" Татьяной Митровой.
Би-би-си: Недавно президент США Дональд Трамп заявил, что Америка будет наращивать поставки сжиженного природного газа (СПГ) в Европу, чтобы давить на Россию. Насколько реальны эти планы?
Татьяна Митрова: Это классическая политическая риторика, полностью в духе предвыборных заявлений нынешнего президента США, но очень мало общего имеющая с коммерческой действительностью.
Нет у президентской администрации реальных рычагов, чтобы заставить метановозы с СПГ американского производства пойти на помощь восточно-европейским и прибалтийским партнерам.
Правообладатель иллюстрацииMITYA ALESHKOVSKY/TASSImage captionТатьяна Митрова возглавляет Энергетический центр Сколково с февраля 2017 года
Все просто: большая часть действующих мощностей уже законтрактована. Объемы пойдут либо непосредственно покупателям, например, в Корее, или агрегаторам, таким как Shell, которые уже дальше будут оптимизировать свои портфели, в ежедневном режиме принимая решения, куда какое карго отправить. И на эти решения ни Трамп, ни конгресс влиять не могут.
Единственное, что реально может заставить их перенаправить поставки в Центральную и Восточную Европу - это более высокие, чем в остальных регионах, цены. Но вряд ли это тот подход, на который рассчитывают европейские партнеры Трампа.
Би-би-си: "Газпром" сообщил, что ему угрожают новые американские санкции. Из-за них такие крупные проекты как "Северный поток-2" и "Турецкий поток" могут быть приостановлены и даже закрыты. Оправданы эти опасения?
Т. М.: Опасения "Газпрома" совершенно справедливы. Новые американские санкции, за которые проголосовал конгресс, действительно создают угрозу строительству любого нового газопровода. Компании, участвующие в таком строительстве, рискуют получить высокие штрафы.
Правообладатель иллюстрацииYEGOR ALEYEV/TASSImage captionНовые американские санкции могут значительно помешать работе "Газпрома"
Ограничение до мизерной - по масштабам энергетических проектов - суммы предоставляемых услуг и оборудования в 5 млн долларов за 12 месяцев ставит под удар любого потенциального поставщика и "Северного потока-2", и "Турецкого потока".
Би-би-си: В 2014 году вы написали для "Форбс" статью, в которой сделали вывод о снижении влияния России на мировом энергетическом рынке. Влияние по-прежнему снижается?
Т. М.: Да, к сожалению. Этот процесс начался еще в 2011-2012 годах. И это сразу несколько трендов, которые, сложившись вместе, делают для нас всю внешнюю конъюнктуру достаточно неблагоприятной.
Среди этих трендов замедление спроса, отчетливое его смещение с развитых рынков на рынки развивающиеся, где у нас ничего пока нету, ни инфраструктуры, ни сложившихся взаимоотношений. Мы начали пытаться быстро догонять, и с Китаем это отчасти по нефти удалось сделать, но это все, собственно.
Также в эти тренды входит быстрое развитие всех возобновляемых источников и, соответственно, энергоэффективности. Это тоже сужает нишу для нефтегаза - нашего основного экспортного продукта. И к тому же на нефтегазовом рынке очень заметно обострение конкуренции и выход кучи новых игроков.
Сейчас речь идет о том, чтобы просто защищать существующие позиции, а не о том, чтобы завоевывать какие-то новые, что было основным предметом дискуссий еще лет пять назад. Так что экспансия сменяется очень жесткой борьбой за удержание имеющихся рубежей.
Би-би-си: На фоне украинского кризиса Россия объявила о так называемом повороте на восток. По поводу нефти в Китае удалось договориться, а с газом как?
Т. М.: С Китаем переговоры шли с 2004 года и только в 2014 году удалось заключить соглашение по "Силе Сибири". Буквально на прошлой неделе заключили дополнительные уточняющие договоренности о начале поставок в конце декабря 2019 года, то есть по сути с 2020 года.
Попытка защитить свое присутствие на этом рынке с российской стороны четко видна, но это очень непросто. В Китае нестабильная и сложно предсказуемая динамика роста спрос на газ. Конечно, спрос увеличивается, в этом нет сомнения, и Китай точно будет потреблять больше газа через десять лет, чем он потребляет сейчас. Вопрос - насколько больше.
Есть ощущение, что даже руководство КНР не очень четко это понимает и скорее нащупывает оптимальную топливную корзину, которая позволит решить очень болезненные вопросы с качеством воздуха в крупных городах - для Китая это реальная угроза социального взрыва.
С другой стороны, нужно не потратить слишком много и не попасть в зависимость от внешних поставщиков. И в этом смысле они стараются максимально диверсифицировать источники поставок газа: есть трубопровод из Средней Азии, из Мьянмы, есть договоренности о поставках СПГ со всего мира, включая США, а также договоренности о поставках газа из России.
Будет ли там место для дополнительных объемов российского газа помимо "Силы Сибири", это вопрос пока очень неясный. Пока, честно говоря, я не вижу жгучего желания китайцев как можно быстрее заключить соглашения с Россией о дополнительных объемах по газу [проект Сила Сибири 2].
Би-би-си: По цене "Газпрому" тоже не удалось договориться. Китаю удалось снизить цену, потому что у него дифференцированы поставки?
Т. М.: На самом деле никто не знает, на какую цену договорились. Это всегда коммерческая тайна. Мы можем только гадать и примерно прикидывать на основе тех скупых заявлений, которые стороны делали для прессы. Известно, что цена привязана к цене нефти. В 2014 году цена нефти была около 100 долларов, а сейчас - 50 долларов, значит, и цена газа примерно в два раза ниже сейчас.
В тот период, судя по заявлениям менеджмента "Газпрома", этот проект, скажем так, не гарантировал феерической доходности. Уже тогда, при 100 долларах за баррель нефти. Говорилось все время о его стратегической значимости, а его долгосрочных эффектах для развития территории, мультипликативном воздействии на смежные отрасли.
Для меня это наиболее яркое свидетельство того, что с точки зрения коммерческой окупаемости проект, видимо, выходил примерно "в ноль", что, в общем, не самый ужасный случай.
Насколько он экономически эффективен сейчас - это очень интересный вопрос. Конечно, отчасти падение цены на нефть и, соответственно, цены на газ по контракту явно будет компенсировано за счет девальвации рубля. Но в любом случае рассчитывать на то, что маржинальность этого проекта сопоставима с прибыльностью наших поставок в Европу, не приходится, это однозначно.
Би-би-си: Если вернуться к Европе, которая тоже старается диверсифицировать поставки. Там на отношения с российским нефтегазовым сектором во многом влияет украинский кризис. В этом плане что-то улучшается?
Я бы сказала, что ситуация становится с каждым годом все менее и менее благоприятной для России. Конечно, самый жесткий момент - это был украинский кризис, и я говорю про кризис 2009-2010 годов, когда были на две недели прерваны поставки. В Европе это воспринималось как прерывание поставок Россией. Никого не интересовало, что у нас там происходит, и почему так получилось.
Би-би-си: А это, кстати, правильно, такая интерпретация событий?
Т. М.: Очень темная и мутная история, откровенно говоря. В конечном счете ни в одном арбитраже не удалось доказать, что это вина России, хотя очень старались. С другой стороны, в газовом бизнесе достаточно многое строится на доверии. Во время кризиса 2009-2010 годов никакой доброй воли не проявлялось с российской стороны, мол, контракта нету - прекращаем поставки.
Это было направлено против Украины, совершенно отчетливо. Это была часть не только экономической, но и политической разборки на тот момент. Она рикошетом очень сильно ударила по отношениям с европейцами, которые восприняли это как прямую угрозу надежности своего энергоснабжения со стороны России. И убедить их в том, что, мол, это было не против вас, мы надежный и хороший поставщик [сложно]. Все же помнят, что до этого 40 лет все было хорошо. Даже один этот инцидент очень сильно испортил имидж России как поставщика, и с этим очень долго придется работать.
После этого наступил украинский кризис 2014 года и санкции. Все это не добавило любви и поддержки. Компании внутри европейской газовой отрасли, которые непосредственно работают с "Газпромом" и закупают российский газ, - с их стороны по-прежнему все нормально. Они понимают, что все будет в порядке, и никаких особых страхов не испытывают.
Но политики и обыватели ... Общественное мнение настроено настолько негативно, что никого фактология не интересует. И в этом смысле стремление снизить зависимость от российского газа не только влияет на закупки российского газа, оно вообще очень сильно повлияло на отношение к газу как к виду топлива.
Поскольку 33% всего европейского газоснабжения приходит из России, то цепочка рассуждений такая: "Ой, газ, это почти наверняка будет газ из России, это так страшно, восточный сосед такой страшный и непредсказуемый. Ну его, мы лучше на возобновляемую энергетику перейдем или даже на местный уголь, но это по крайней мере свои угольщики, понятно, кого поддерживаем, чтобы они не вышли касками стучать".
Получилось, что политическая история сильно отразилась на конкурентоспособности газовой отрасли.
Би-би-си: И последний вопрос - про альтернативную энергетику. На Гайдаровском форуме в январе Герман Греф и Анатолий Чубайс устроили дискуссию. Греф говорил, что надо забыть о технологиях и зеленой энергетике, пока нету конкуренции, а Чубайс уверял, что в России альтернативные источники все же развиваются. Вам какая позиция ближе?
Т. М.: Я всегда за конкуренцию. Я ни разу не видела российские технологии "зеленой" энергетики где-нибудь еще в мире. Какие-то установки, ветропарки, солнечные панели имени Чубайса или накопители имени Удальцова - не видела я этого, что является свидетельством того, что пока эти технологии на международный уровень не вышли.
Главный ключ к расширению использования возобновляемых источников, это активное сохранение тенденции к их удешевлению, которая шла последние 10 лет. Они сильно, в разы, подешевели во всем мире. И это сделало их действительно привлекательными.
Правообладатель иллюстрацииGETTY IMAGESImage captionВозобновляемые источники энергии перестали быть игрушкой для богатых, считает эксперт
Во многих странах вообще исчезла необходимость их субсидировать, потому что они уже вполне конкурентоспособны. То есть это делает их не какой-то игрушкой для богатых, а вполне нормальным источником энергии для всего мира, включая беднейшие страны.
Вот это снижение стоимости происходило из-за жесточайшей конкуренции, отчаянного демпинга со стороны китайских производителей солнечных панелей, истерик со стороны немецких производителей в ответ на это, постоянных изобретений, когда лучшие умы планеты работают над тем, как повысить их эффективность, что еще придумать, чтобы это стало подешевле. И это все в условиях конкуретной борьбы. И вот результат, действительно очень впечатляющий.
Мы, создавая такой изолированной островок внутри страны для своих технологий, из этого процесса выключаемся. С нашими дешевыми углеводородами, мы обрекаем себя на то, что зеленую энергетику фактически приходится субсидировать. Не уверена, что это оптимальная стратегия. |
Рашизм
Один триллион долларов уложен 100-дол. купюрами составит высоту 1200 километров. Вот как воруют на россии Путин и его шайка. А теперь займемся подсчетами, сколько же Путин и его воровская шайка сперли денег? Какая всетаки будет высота (1200 км) и вес горы из украденных денег, если ее выложить 100-ми купюрами? И с какой скоростью они воруют?
Центр протидії корупції
“Гірше ніж москальські воші можуть бути тільки наші українські гниди”
Воровской портал
