Чечня и Чеченцы

Дмитрий Панин, потомок древнего Дворянского рода, русский ученый и религиoзный философ, который провел в сталинских лагерях 16 лет. В 70-е годы на Западе вышла его книга «Лубянка-Экибастуз», которую литературные критики называют «феноменом русской литературы, равным «Запискам из Мертвого дома» Ф. М. Достоевского. Вот что он пишет в этой книге о чеченцах: «Наиболее удачным и остроумным был побег (из Особлага в Казахстане – В.М.) двух зэков во время сильного бурана. За день намело валы спрессованного снега, колючая проволока оказалась занесенной, и зэки прошли по ней как по мосту. Ветер дул им в спины: они расстегнули бушлаты и натягивали их руками, как паруса. Влажный снег образует прочную дорогу: за время бурана им удалось проделать больше двухсот километров и выйти к поселку. Там они спороли тряпки с номерами и смешались с местным населением. Им повезло: то были чеченцы; они оказали им гостеприимство. Чеченцы и ингуши – близкородственные друг другу кавказские народности мусульманской религии. Их представители в огромном большинстве – люди решительные и смелые. Гитлера они рассматривали как освободителя от кандалов сталинизма, и, когда немцев прогнал и с Кавказа, Сталин произвел выселение этих и других меньшинств в Казахстан и Среднюю Азию. Гибли дети, пожилые и слабые люди, но большая цепкость и жизненная сметка позволили чеченцам устоять во время варварского переселения. Главной силой чеченцев была верность своей религии. Селиться они старались кучно, и в каждом поселке наиболее образованный из них брал на себя обязанность муллы. Споры и ссоры старались разрешать между собой, не доводя до советского суда; девочек в школу не пускали, мальчики ходили в нее год или два, чтобы научиться только писать и читать, а после этого никакие штрафы не помогали. Простейший деловой протест помог чеченцам выиграть битву за свой народ. Дети воспитывались в религиозных представлениях, пусть крайне упрощенных, в уважении к родителям, к своему народу, к его обычаям, и в ненависти к безбожному советскому котлу, в котором им не хотелось вариться ни за какие приманки. При этом неизменно возникали стычки, выражались протесты. Мелкие советские сатрапы вершили грязное дело, и много чеченцев попало за колючую проволоку. С нами тоже были надежные, смелые, решительные чеченцы. Стукачей среди них не было, а если таковые появлялись, то оказывались недолговечными. В верности мусульман я не раз имел возможность убедиться. В мою бытность бригадиром я выбрал себе помощником ингуша Идриса и был всегда спокоен, зная, что тыл надежно защищен и каждое распоряжение будет выполнено бригадой. В ссылке я был в Казахстане в разгар освоения целины, когда получил пятьсот рублей подъемных, туда хлынули представители преступного мира. Парторг совхоза, испугавшись за свою жизнь, за большие деньги нанял трех чеченцев своими телохранителями. Всем тамошним чеченцам он своими действиями был отвратителен, но раз обещав, они держали слово, и, благодаря их защите, парторг остался целым и невредимым. Позже, на воле, я много раз ставил в пример знакомым чеченцев и предлагал поучиться у них искусству отстаивать своих детей, охранять их от тлетворного влияния безбожной, беспринципной власти. То, что так просто и естественно получалось у малограмотных мусульман, разбивалось о стремление образованных и полуобразованных советских россиян обязательно дать высшее образование своему, как правило, единственному ребенку. Простым людям при вколачиваемом безбожии и обескровленной, разгромленной, почти повсюду закрытой Церкви невозможно было в одиночку отстоять своих детей».

«Во время битвы на реке Сунже 4 июля 1785 года был ранен и пленен воевавший на стороне русских 20летний грузинский князь П. Багратион. Однако, по сообщению академика П. Г. Буткова, раненому унтерофицеру (позже – генерал от инфантерии) была оказана медицинская помощь, и в знак уважения за мужество, проявленное в бою, тот был доставлен на противоположный берег и возвращен противнику без какихлибо условий». (см. Н. Ф. Дубровин, “История войны и владычества русских на Кавказе”, 1888 год, стр. 577).

К управлению начальника Левого фланга Кавказской линии отнесено пространство, ограниченное главным хребтом гор, рр. Андийским Койсу, Сулаком, Каспийским морем и рр. Тереком, Ассой и Даут-Мартаном. Главное народонаселение этого пространства составляют чеченское племя, самое сильное, самое буйное и воинственное из всех кавказских народов … ». Движение горцев Северовосточного Кавказа в 20-50 гг, 19 века. Махачкала, 1959, Дагестанский филиал АН СССР. 

Чеченцы – великолепные наездники – могут преодолевать всего лишь за одну ночь сто двадцать, сто тридцать или даже сто пятьдесят верст. Их кони, не сбавляя шагу – всегда галопом, – штурмуют такие склоны, где, казалось бы, не пройти и пешему. Горец, едущий верхом, никогда не смотрит на дорогу перед собой: если на пути лежит расщелина, которую не решаются преодолеть сходу его конь, чеченец закутывает голову скакуна буркой и, доверив себя Всевышнему, заставляет иноходца перепрыгивать через пропасть глубиной до двадцати футов. (А.Дюма. Кавказ. (Париж,1859)

“Незавидное положение дел в предгорьях Кавказа обрисовал профессор С.Н. Рукавишников в своем докладе, прочитанном 11 октября 1912 года на заседании Общества ревнителей истории: “Хотя Кавказ и завоеван Россией, но он не вполне замирен. Населяющие его мусульманские народности в глуши своих аулов дышат непримиримой ненавистью к России и ожидают только случая, чтобы встать на защиту мусульманства… Вся история Кавказа показывает, что очагом всех волнений на Кавказе … является Дагестан и, в особенности, Чечня, которая, благодаря своему географическому положению, до сего времени представляет собою совершенно изолированную, неприступную, дикую страну … ” По мнению Рукавишникова, во всем были виноваты власти (тогда – петербургские) и местная кавказская администрация, которая даже не пытается приобщить Чечню к благам современной культуры, связать ее с внешним миром хоть какиминибудь дорогами. “Под влиянием всех этих обстоятельств, а также благодаря природному пылкому и горячему характеру чеченцев, из последних выработалось воинственно настроенное, свободолюбивое и фанатичное племя, легко поддающееся пропаганде ненависти мусульман к “гяурам”, – вывел профессор.

“Я видел много народов, но таких непокорных и неподдающихся как чеченцы, на земле не существует и путь к завоеванию Кавказа лежит через покорение чеченцев, а точнее, через полное их уничтожение. “Государь! .. Горские народы примером независимости своей в самых подданных вашего императорского величества порождают дух мятежный и любовь к независимости”. (из рапорта А. Ермолова императору Александру I 12 февраля 1819 г.)

“Чеченцы, бесспорно, храбрейший народ в Восточных горах. Походы в их земли всегда стоили нам огромных кровавых жертв. Но это племя никогда не проникалось мюридизмом вполне. Из всех горцев они одни заставили Шамиля, правившего в Дагестане деспотически, сделать им тысячу уступок в образе правления, народных повинностях и обрядовой строгости веры”. (Н.Ф. Дубровин. “История войны и владычества русских на Кавказе”).                   

“”Так же невозможно покорить чеченцев, как сгладить Кавказ. Кто кроме нас сможет похвастаться, что видел Вечную войну?” (Генерал Михаил Орлов, 1826 год).

“Чеченцы, кроме русских и евреев, являются самым образованным народом в coставе Российской Федерации. В силу национальных особенностей, в силу закрытости и консервативности чеченцы смогли казахстанскую ссылку превратить для себя в возможность инновационного рывка. В то время как многие народы Кавказа и Прикавказья, попав в ссылку, практически погибли, минимально русифицированные чеченцы сумели интенсифицировать свею жизнь и резко, скачком, во много раз повысить уровень образования.

Чеченцы вышли к ситуации 90-x годов органически принадлежа к высокотехнологической части советской элиты. Напомню, что многие министры в сырьевых отраслях, нефтяной нефтегазовой, газодобывающей, были чеченцы и ингуши.” (Максим Шевченко)

«У чеченцев же в этом мире совсем  другие стремления – не дать исказить свой вечный уклад жизни, не потерять свои национальные ценности, среди которых главное место занимает Свобода Личности. Значит миссия чеченцев заключена в сопротивлении мессианству других наций, с которыми сталкиваются исторические судьбы. И когда мы задумываемся над тем упорством и непреклонностью, с которыми народ чеченский сопротивляется чуждым влияниям, появляется мысль о некоей тайне, уходящей в бездну умерших времен. (Д. Баксан)

Сталкиваясь со многими кавказскими народами, Н.С. Семенов к моменту создания своего сборника статей явно выделял своим вниманием Чеченцев: «…Племя, которое я изучал больше, чем другие племена, и которое по своей цельности и жизнеспособности заслуживает большего интереса”.

 Ханкала … Это имя издревле закрепилось за ущельем. На языке чеченцев оно означает – сторожевая крепость. С ним связано немало страниц истории. Здесь располагалось большое селение Чечен-Аул, давшее название крупнейшему из горских народов Северного Кавказа. В устье Ханкальского Беседы ущелья встретили вайнахи в 17 веке полчища крымского хана, вознамерившиеся предать огню и мечу мирные горские аулы. Встретили и наголову разбили 80-тысячное войско хищных ордынцев. В.Б.Виноградов. Через хребты веков».

 «Из отношения генерала Фрейтага к графу Воронцову: Я не буду доказывать, что движение через ичкерийские леса – вещь почти невозможная; напротив, я убежден вполне, что Ваше сиятельство пройдете, но потеря будет неисчислимая. На пути вы встретите ~. затруднения и такое сопротивление, какого, вероятно, не ожидаете. Вы увидите, ЧТО чеченцы умеют драться, когда им это нужно.

“По официальным данным, население Чечни с 1847 года по 1850 год уменьшилось в два с лишним раза, а с 1860 к моменту революции (т.е. 1917) – почти вчетверо”, – утверждает Энциклопедический словарь “Гранат” ( Т. 58, Изд. 7, Москва, ОГИЗ, 1940, С. 183). О том, что предвоенная численность чеченцев составляла полтора миллиона человек, говорит и А. Рогoв (журн. “Революция и горец”, N26-7, с. 94). К окончанию войны в 1861 году оставалось всего 140 тыс. человек. а к 1867 - 116 тысяч. (Волкова Н. Г. “Этнический состав населения Северного Кавказа в XIX веке”. Москва, 1973, С.120 - 121.) О масштабах военных действий дает представление и численность царских войск, сосредоточенных на Кавказе: от 250 000 в середине 40-х годов до 300 000 к концу 50-х годов (Покровский М.Н. “Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923, С. 217 - 218). эти войска, Как отмечал в своем докладе Александру II фельдмаршал Барятинский, составляли “бесспорно лучшую половину русских сил”.

“Правительственная комиссия России, изучив вопрос о привлечении их на службу в русскую армию, в 1875 году сообщала: «Чеченцы… самые воинственные и опасные горцы Северного Кавказа, представляют из себя … готовых воинов, которая военная служба едва ли чтолибо в смысле лихой езды и умения владеть оружием … Чеченцы буквально с детского возраста привыкают общаться с оружием … Стрельба ночью на вскидку: на звук, на огонек показывает явное преимущество горцев в этом над обученными казаками и особенно солдатами».

«Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной научной конференции 20-22 июня 1989r. Махачкала, 1989r С.23. «Чеченцы, как мужчины, так и женщины, наружностью чрезвычайно красивы. Они высоки ростом, очень стройны, физиономии ИХ, в особенности глаза, выразительны; в движениях чеченцы проворны, ловки; по характеру они все очень впечатлительны, веселы и остроумны, за что их называют «французами Кавказа», но в то же время подозрительны, вспыльчивы, вероломны, коварны, мстительны. Когда они стремятся к своей цели, для них хороши все средства. Вместе с тем чеченцы неукротимы, необыкновенно выносливы, храбры в нападении, защите и преследовании. Эrо – хищники, каких немного среди гордых рыцарей Кавказа; да и сами они не скрывают этого, избирая среди царства животных своим идеалом волка». (Покоренный Кавказ. Очерки исторического прошлого и современного Кавказа СПб. 1904r. Каспари.) 

«Симпатичные стороны чеченцев сказываются в их былинах и песнях. Бедный по количеству слов, но чрезвычайно образный язык этого племени как будто создан, по словам знающих исследователей Андийского хребта, для легенды и сказки – наивной и поучительной в одно и то же время. Униженные хвастуны, наказанные завистники и хищники, торжество великодушных, хотя иногда и слабых, уважение к женщине, являющейся помощницей мужу и товарищем, – вот корни народного творчества в Чечне. Присоедините к этому остроумие горца, его умение шутить и понимать шутку, веселость, которую не осилило даже тяжелое нынешнее положение этого племени, и вы, разумеется, при всем своем уважении к мундирным моралистам, согласитесь со мной, что чеченцы – народ как народ, ничем не хуже, а, пожалуй, и получше всякого другого, выделяющего из своей среды таких добродетельных и беспощадных судий. Способности этого племени – вне всяких сомнений. Из кавказских интеллигентов есть уже много чеченцев в школах и гимназиях. Где учатся они – ими не нахвалятся. Те, которые высокомерно унижают непонятного горца, должны в то же время согласиться ( … ) что, разговаривая с простым чеченцем, чувствуешь, что имеешь дело с человеком чутким к таким явлениям общественной жизни, которые почти недоступны нашему крестьянину средних губерний». Немирович-Данченко В. Вдоль Чечни.

«Чеченцы были всегда грозным противником. Они бились с нами не на жизнь, а на смерть. В.А.Потто. Исторический очерк Кавказских войн» (Тифлис, 1899)

“Чеченцы очень бедны, но за милостыней никогда не ходят, просить не любят, и в этом состоит их моральное превосходство над горцами. Чеченцы в отношении к своим никогда не приказывают, а говорят “Мне бы нужно это, я хотел бы поесть, сделаю, пойду, узнаю, если Бог даст.” Ругательных слов на здешнем языке почти не существует ….” с. Беляев, дневник русского солдата, бывшего десять месяцев в плену у чеченцев. 

Чеченцы не жгли домов, не топтали умышленно нив, не ломали виноградников!; ·Зачем уничтожать дар Божий и труд человека”, – говорили они … И это правила горского “разбойника” есть доблесть, которой могли бы гордиться народы самые образованные, если бы они имели ее … ” А.А. Бестужев-Марлинский в “Письме доктору Эрману.”

“Чеченцы, столь же ревниво оберегающие свою личную свободу, сколь нетерпимы они к любому иноземному игу, установили в своей стране некую форму федеративного правления. В обычных условиях старейшины, то есть те, кому перевалило за шестьдесят, решают на своих собраниях вопросы управления, судят тяжбы; при первом же сигнале к войне они на своем собрании выбирают молодого воина, который, благодаря хитрости и доблести, более всего достоин встать во главе воинственных соплеменников, и тот, сложив с себя оружие, получает из рук трех самых старейших членов собрания кольчугу и знаки обретенного сана. Покуда длится война, кровная месть между отдельными родами прекращается. Мстительность – одна из главнейших страстей тамошних горцев; гибель всякого чеченца в бою либо в ссоре обязывает прямых наследников погибшего к неумолимому мщению его врагам. Подобные грубые инстинкты и пренебрежение, выказываемое к женщинам, более всего препятствуют распространению цивилизации и росту народонаселения на этих землях. Не было еще случая, чтобы ктолибо когдалибо видел чеченца безоружным: они либо погибают, либо убивают. Никогда, даже во сне, он не расстается со своим ужасным широколезвенным кинжалом; правая рука чеченца неизменно лежит на его рукояти. По манере сжимать оную распознают различные фазы его горделивой воинственности. Это смертоносное обоюдоострое оружие в полтора фута длиной имеет такую остроту, что им можно бриться. Клинки кинжалов, изготавливаемые с превосходным качеством в этой стране и в особенности в Тифлисе, выдерживаются в некой ядовитой смеси, которая делает смертельной всякую рану, нанесенную ими. Когда горец видит, что враг чрезмерно настойчиво преследует его, он берет большим и указательным пальцем правой либо левой руки кинжал за острие и бросает в преследователя с такой меткостью и сноровкой, что в большинстве случаев бросок этот оказывается для того гибельным. Окрестности Кизляра на всем протяжении от этого города до Моздока, недавно открывшиеся для цивилизации и культуры, неизменно оставались добычей набегов чеченцев, которые, нежданно спустившись из своих гнезд за Тереком, опустошали весь этот край, где Ермолов основал казачьи станицы. (Ван Гален, Хуан, 1818-1821).

Авхан Малаев, краевед