К опушке Леонтовского леса в городе Снежном, что в Донецкой области, ведет укатанная дорога, по обочинам которой переливается на солнце угольная пыль. Вокруг зелено, ни души, поют птицы. И вдруг — табличка «Частная собственность», выструганный из дерева шлагбаум и будка. Если пройти дальше, на вас с лаем бросятся три пса. Они здесь, чтобы предупредить работников нелегальных шахт о приходе непрошеных гостей.

В конце дороги, за поворотом, мелькает чья-то тень. И обнаруживается дырка в земле, диаметром с метр, обложенная бревнами и прикрытая листом метала.

 

 Рядом мусор, тряпки, остатки обеда, бутылка с машинным маслом. Люди здесь были совсем недавно.

С начала года донецкая милиция только в этом лесу закрыла 55 копанок или дырок — так называют шахты, где местные жители добывают уголь без всяких разрешений, с огромным риском для жизни и ущербом для экологии. В Снежном практически нет другой работы — все официальные шахты закрыли из-за убыточности. Вместе с тем, с каждый годом «дырок» все больше.

Вам встретятся копанки активные, но много и заброшенных или выработанных: засыпанные землей, с остатками сожженных укреплений. Следы заметали впопыхах перед визитом правоохранительных органов. «Сейчас в Украине, в Луганской и Донецкой области, около 5 тысяч нелегальных шахт», - отмечает Михаил Волынец, председатель независимого профсоюза горняков Украины. По его словам, теневой рынок угля в Украине составляет 3 миллиона тонн, а оборачивается там 2 миллиарда гривен в год.

Большинство нелегальных шахт днем не работают, открываясь в пять - шесть вечера, чтобы не привлекать лишнего внимания.

После наступления сумерек немного северней, в районе города Кировское, возле поселков Кульчаны и Ольховка, светятся огоньки пяти копанок, расположенных практически впритирку друг к другу. Работа кипит. Мальчишка старшего школьного возраста поднимает лебедкой из-под земли чумазого мужчину в каске с детской ванночкой, полной угля.

«Я работал на Ждановской шахте, легальной. Там смена 12 часов, два выходных. Все прошлое лето зарплату задерживали, давали по 10% - и все. А у меня семья, дети, кушать хотят. А здесь быстрые деньги. 8 часов - и до свидания. Три дня работаю, четвертый отдыхаю, зарплата сразу», - объясняет, что он здесь делает, Алексей — тот, что в каске и постарше. Фамилии не называет — боится. «А что, здесь ни один человек не пьет», - почему-то уточняет старшеклассник-лебедчик, представившийся Толиком.

Их привозят на работу на микроавтобусе, а в конце смены забирают. Добытый уголь увозят грузовики — дальнейшей судьбой добытого работяги не интересуются.

«Говорят, копанками заведует зам. прокурора области. Но я не спрашивал — не моего ума дело», - рассказывает Алексей. «Нелегальные шахты имеют крышу со стороны работников прокуратуры, милиции, криминальных элементов, органов местной власти и областной администрации», - подтверждает Волынец. Назвать фамилии и должности он отказывается.

В Донецкой милиции признают, что чиновники действительно нередко оказываются причастными к организации нелегальной добычи. Так, в 2011 году милиция завела 89 уголовных дел по копанкам, и в десяти случаях обвиняемыми были чиновники, которые способствовали нелегальной добыче.

Отсутствие техники безопасности и безумный риск не смущают «самокопов». За 20 лет украинской независимости на легальных шахтах погибло 5 800 людей. Сколько не вернулись домой из копанок, никто точно не знает. Волынец утверждает, что от «рабского труда» в дырках в среднем гибнут 12 человек в месяц. Официальная статистика о них умалчивает. В милиции Kyiv Post только уточнили, что в этом гду они завели одно уголовное дело по факту смерти на копанке. «Иногда людей просто не достают. Или констатируют смерть от сердечной недостаточности, когда человек по-настоящему отравился газом», - отмечает Волынец.

Кроме того, многие не умирают, однако получают серьезные травмы. Как 32- летний наследственный шахтер Илья, житель Новой Ждановки, который уже пару недель сидит дома и зализывает раны. В копанке произошел выход метана, и он отравился газом и заработал ожоги.

Илья счастлив, что ему оплатили лечение и не поскупились на 300 гривен «больничных» за смену . «Другие бы сказали, да нахрен ты нужен», - нахваливает он работодателей. В прошлом его не раз «кидали» хозяева копанок. Ранее на легальной шахте он потерял одну фалангу пальца, и никто больничных ему не платил.

Обычно Илья зарабатывает в месяц около 5 000-7 000 гривен. Бригаде из двух шахтеров и лебедчика платят за добычу 120 гривен за тонну угля. К слову, розничная цена этого топлива для населения — около 800 гривен за тонну.

Нелегальная добыча проходит не только в лесах и под покровом ночи. Иногда нелегальная добыча производится с поражающей воображение наглостью и масштабом.

Лидия Владимировна показывает огромные карьеры средь чистого поля глубиной 50 метров на краю поселка Маяк, это в часе езды от Донецка. Здесь добывали уголь 12 КРАЗов и 4 экскаватора открытым способом. Грохот стоял страшный. «Днем отдыхали, вечером в 5-6 начинали работать, всю ночь. Как здесь копать можно — здесь же водопроводная линия!», - жалуется женщина.

Лидия Владимировна, которая не называет фамилию от страха перед владельцами нелегального бизнеса, вызвала природоохранную милицию и журналистов местных телеканалов. Эскаваторы и грузовики уехали, осталось только сторожка с охранником. Через пару недель, когда шумиха утихла, добыча продолжилась. Как будут дальше события развиваться, никто в поселке не загадывает. Знают одно — жить им теперь с карьером глубиной в 50 метров. «Скотину теперь негде выпасти, сено как запасти? За детей страшно — упадут же», - переживает Лидия Владимировна.

Власти про эту копанку знают, даже завели уголовное дело. Однако милиция разводит руками — закрытие копанок непростое и дорогостоящее дело, а в законодательстве не прописано, как и кто должен это делать. «Наличие физически не ликвидированных мест добычи угля дает возможность преступникам без существенных трат и преград возобновлять противоправную деятельность в любое время», - говорит Олег Перижок, и.о. начальника управления по борьбе с экономическими преступлениями Донецкой области.

Самое ужасное - то, что украинские налогоплательщики финансируют этот смертельный бизнес. Ведь уголь с копанок сбывают на легальные шахты и теплоэлектростанции. Причем туда еще и добавляют породу (тем самым понижая его зольность и горючие качества топлива), и везут на теплоэлектростанции. «Но он не горит, и добавляют еще и импортные дорогие мазут и газ. Таким образом грабят нас всех, причем два раза. Во-первых, электроэнергия и тепло обходятся дороже. Во-вторых, цена электроэнергии заложена в себестоимость большинства товаров, которые мы покупаем», - отмечает Волынец.

Кроме того, вся угольная отрасль страны убыточна и сидит на игле государственных дотаций. Себестоимость добычи выше розничных цен. Так, например, год назад добыть одну тонну угля на легальных предприятиях стоило предприятиям 807 гривен, а продать они ее могли лишь по 627 гривен. Убыток компенсирует государство.

За последние 7 лет вливания в угольную отрасль из государственного бюджета выросли в четыре раза. В 2009 году они увеличились сразу на 44%, до10 миллиардов гривен. При этом добыча угля фактически не только не выросла, но и упала, по сравнению с предыдущим годом (более свежая статистика пока не доступна).

Впрочем, выход есть — легализировать копанки, а оставшиеся в государственной собственности шахты, а их около120, отдать частным инвесторам.

В том, насколько они могут быть эффективными и социально-ориентированы, Kyiv Post удалось убедится на шахтах объединения «Павлоградуголь», которые сейчас находятся в собственности «Донбасской топливно-энергетической компании» (ДТЭК входит в группу System Capital Management Рината Ахметова).

Смены по 6 часов. Средняя зарплата шахтеров - проходчиков 7 983 гривен. Кроме того, сотрудникам компенсируют стоимость коммунальных услуг — 2 тысячи гривен в год. Есть путевки в Крым за 10% стоимости - семье из четырех человек 12 дней на море обходится всего в 2700 гривен.

Перед тем, как опустится под землю, все проходят медосмотр и вынуждены просматривать видео с правилами безопасности. Кроме того, каждый шахтер получает самоспасатель. Это - дыхательный аппарат с датчиком, загодя предупреждающим об опасной концентрации метана в воздухе. Самоспасатель мог бы сохранить здоровье Ильи с копанок, у которого нет фаланги пальца, ожоги и проблемы с глазами. Беда только в том, что в Новой Ждановке, где он живет, нет капитализма с человеческим лицом — есть только копанки.

 

Торез – неофициальный центр подпольной угледобычи Донецкой области.

Здесь, а также в соседних Снежном и Шахтерске, где угольные пласты расположены близко к поверхности, сосредоточено наибольшее количество нелегальных шахтенок, сообщает frankensstein.livejournal.com 

 Условия труда на «дырках» средневековые. Часто используется детский труд. Известны случаи, когда на работу в самокопные шахты людей загоняли за долги. Никакой техники безопасности, никакого контроля.

 Удобно всем – и владельцам шахт, и крышующим их чиновникам. Несчастные случаи бывают часто, но в статистику почти ничего не попадает. Если в «дырке» погибают люди, то ее легче бросить и засыпать вместе с трупами землей, чем разбираться потом с правоохранительными органами. Однако, опасность и непредсказуемость такой работы не останавливает нелегальных шахтеров.

 На государственных шахтах зарплаты существенно меньше, да и требования к персоналу повыше - в забой не пустят пьяным, за прогулы увольняют. На копанке - более свободные порядки. 

Торез в буквальном смысле стоит на угле, и лишь благодаря углю существует. По улицам то и дело проезжают большие грузовики, доверху груженые углем. Все столбы и остановки оклеены объявлениями, предлагающими населению топливо.

 

 

В начале 90-х в Торезе функционировало больше десятка шахт, сегодня осталось только четыре. Зато открылись сотни нелегальных дырок, добыча угля на которых, по словам копателей, превышает добычу угля на государственных шахтах. Налогов, понятное дело, нелегалы никуда не платят, поэтому город постепенно скатывается в яму нищеты. Окраины Тореза сегодня представляют из себя зоны социального бедствия, где условия жизни сопоставимы с африканскими. В полумертвых поселках разваливается инфраструктура, ямы на дорогах засыпают мусором, и с каждым годом пустеет все больше домов.

Копанки в Торезе бывают «черные» и «серые». Первые работают совсем без документов, вторые – формально имеют лицензию, но работают с многочисленными нарушениями. Большая часть сотрудников на таких шахтах официально не оформлена, отчетность не отражает реальных объемов добычи, правила техники безопасности воспринимаются как сборник анекдотов. Такие «серые» шахты обычно принадлежат госслужащим, поэтому имеют иммунитет от разного рода проверок.

Чтобы открыть свою шахту необходимо около 200 тыс. гривен. И это еще далеко не самая большая сумма. На многих копанках используется современная дорогая техника и европейское оборудование, местами добыча и вовсе ведется открытым карьерным способом с экскаваторами и тяжелыми карьерными самосвалами.

Но если нет 200 тысяч, есть варианты и подешевле. На 20 – 30 тысяч гривен. Там вместо лебедки используется заднее колесо мотоцикла, вместо отбойных молотков – кувалды и зубила, а кислород под землю и вовсе не подается. Задохнешься или нет – лотерея.