Сепаратисты деморализованы. Их можно додавить

Интервью журналиста Сергея Шаповала, который три недели пробыл в плену у донецких сепаратистов.

Журналист луцкой газеты «Волынь Post» Сергей Шаповал провел в плену у сепаратистов больше трех недель. Его задержали в Донецке 26 апреля, после того, как он попытался записаться добровольцем в народное ополчение Донбасса. Шаповал собирался внедриться в среду сепаратистов, чтобы написать репортаж о людях, которые поддерживают акции протеста.

По словам Сергея, в рядах сепаратистов царит настоящая шпиономания: опасаясь проникновения в свои ряды «Правого сектора», всех добровольцев допрашивают. После того, как у Сергея нашли журналистское удостоверение, его били электрошокером, а чтобы электрический разряд бил сильнее, на плечо клали мокрую тряпку.

Все время допроса в соседней комнате находились журналисты агентства Anna News. После истязаний они, как ни в чем ни бывало, записали видео с избитым журналистом. Сергея заставили говорить о том, что у него все в порядке и он находится в Славянске.

Позже видео удалили с Youtube. Всего было записано четыре видеоролика, в которых Шаповал говорит текст, написанный сепаратистами и российскими журналистами. Они также рассылали статьи от имени Сергея, в которых сепаратистское движение пытались выставить в положительном свете.

О том, кто такие сепаратисты и что они из себя представляют, Сергей Шаповал рассказал в интервью Hubs.

Поддерживают ли идеи Донецкой народной республики в Донецке?

Простые люди в Донецке не поддерживают Донецкую народную республику. Помните, на Майдане, всегда были сотни волонтеров, которые готовили еду, приносили какие-то продукты.

В Донецке бойцы сами режут себе бутерброды, а со сцены в течение для объявляют несколько раз, что нужны женщины для готовки еды. Я это все видел и слышал, потому что сидел в комнате, окна которой выходят на центральный вход в Донецкую облгосадминистрацию.

У них даже матрасов не было в достаточном количестве. Некоторые бойцы спали на полу, они не смогли организовать свой быт.

Вечером по Донецку ходят патрули, вроде бы охраняют правопорядок, попутно забирают у людей мобильные телефоны. По утрам приходят и хвастаются, кто какой телефон себе отжал.

Стоянка перед обладминистрацией забита краденными автомобилями. Откуда я это знаю? Они сами говорят – отжатые машины.

Сепаратисты действительно боятся “Правого сектора”. Или понимают, что слухи об этой организации несколько преувеличены?

Это у них универсальная страшилка. Кого бы не поймали – объявляют Правым сектором. Чтобы ни произошло – это все Правый сектор. Их накручивает российское ТВ, которое называет Правым сектором даже Нацгвардию.

Кто люди, которые митингуют возле администрации?

Когда я появился в конце апреля, там было много романтиков, идеалистов, авантюристов. Публика от 25 до 33 лет.

После пожара второго мая в одесском Доме Профсоюзов пошел вал добровольцев. Коридоры были забиты людьми. Приходили какие-то шахтерские дружины.

Прошел референдум – все расползлись. Сейчас там осталась одна молодежь. Даже в субботу и воскресенье, когда, казалось бы, должно быть много людей, там их десяток, два десятка. До сотни максимум, когда проходит митинг.

Если посмотреть на самоорганизацию евромадйановцев, то мы видим, что они способны создавать какие-то структуры, организовывать быт, взаимодействовать. Сепаратисты способны только на импульс, который быстро гаснет.

И очень яркий факт. Сепаратисты, которые говорят, что дойдут до польской границы, отходят на 100 метров от облгосадминистрации, и снимают георгиевскую ленточку. Я видел это лично. И когда переспросил у одной девушки, почему так, она ответила -А ты не понимаешь сколько тут фашистов?

А почему тогда до сих пор не освобождена облгосадминистрация?

Потому что они с автоматами. Там очень много оружия. Я видел автоматы Калашникова, я видел противотанковые гранатометы и предметы похожие на противотанковые мины.

В прессе писали, что в Донецкой ОГА чуть ли не в каждом кабинете пленник. Это так?

Да, я слышал крики, слышал как по коридорам кого-то тащили. Там можно стоять под зданием и наблюдать, как ведут людей с заломленными руками, обмотанными тряпкой головами. И так каждый день. В лучшем случае этих людей заставляют мыть туалеты, в худшем – их пытают.

Меня пытали в редакции газеты «Жизнь». У них там есть редакция какая-то и там меня пытали. Потом после допроса пришли российские журналисты, нацепили на стену флаг и сказали, мне говорить на камеру, что я в Славянске. И произносить текст, который они мне написали.

Как люди в захваченной облгосадминистрации относятся к Ахметову?

Плохо. Говорили, что он увольняет с шахт за участие в митингах. И Партию регионов тоже ненавидят вместе с Царевым.

Как выглядит место протеста, палаточный городок?

Палаточный городок – это громко сказано. Стоит две или три палатки.

Есть сцена, но она постоянно пустая. Не так, как на Майдане, где каждый хотел выйти на сцену и что-то сказать. Там либо играет «Вставай, страна огромная», либо выходит какая-нибудь старушка, которая читает свои стихи, либо старичок, который рассказывает, как он хочет Ляшко горло перегрызть. Либо крутят репортажи и новости канала«Россия 24».

Особенно у них была популярна песня с такими словами: «Война с народом – это зло. Майдан заткнет свое хайло».А еще у них есть своя «Небесная гвардия» и лозунги «Слава России – Донбассу слава!».

Сама по себе Донецкая облгосадминистрация разгромлена. Оттуда вытащили все, что только можно.

Как ты смог освободиться из плена?

Сам бы я не смог выбраться. Меня бы поймали и забили бы, поэтому я сидел просто ждал. А вчера около трех часов дня пришел человек и сказал, что ты должен поесть и помыться. Тебя сейчас будут обменивать. Через три часа за мной пришел человек в штатском. Он провел меня к машине. Мы поехали куда-то, как оказалось, в Донецкий аэропорт. Там было много людей, среди которых я узнал Виктора Медведчука и Нестора Шуфрича. Я подошел к Медведчуку и спросил – зачем вам это нужно, зачем вы меня освободили? Он ответил, что это его позиция – помогать людям, которые попали в беду.

Какой твой прогноз развития событий?

Сепаратистов можно спокойно дожать. Если не давать им возможности для такого всплеска, как в Одессе. Они деморализованы, не знают, что делать. И не видят никакого результата. Донецкой народной республики, за которую они живут впроголодь и умирают, кроме как в Донецкой ОГА нет.