“Айдар”: жизнь на передовой АТО

Луганская область сейчас – эпицентр боевых действий. Добровольческий батальон “Айдар” – один из тех, кто сейчас на передовой. 

Чтобы понять, чем живут и как воюют добровольцы на Донбассе, корреспондент INSIDER отправился в село, где несколько дней прожил в казармах вместе с “айдаровцами”, побывал на передовой и понял, что такое обстрел из “Градов”. 

Оно тебе надо?

Мы ехали вместе с волонтерами, которые везли в “Айдар” кевларовые каски. Их на деньги из пожертвований закупили в Италии. С нами ехали Бижан и Вован – два добровольца, они уже месяц прослужили в “Айдаре”, после чего вернулись в Киев, чтобы сделать документы для официального оформления в батальон.

- Нам обоим нет 25 лет, и мы не служили, поэтому нас не мобилизовали. А в “Айдар” принимают всех добровольцев. Но рано или поздно надо оформить официальные документы. А если ты призовного возраста, и не служил, то ты подписываешь контракт на 3 года – минимальный срок службы контрактника, – объясняет Вован. 

Парень признается, что все же не решился официально оформиться членом “Айдара”. Говорит, что взял в университете “академку” и надеется, что АТО закончится через несколько месяцев, чтобы осенью он смог вернуться на учебу. А вот Бижан прошел все комиссии и собрал документы.

- Если ты официально оформлен как член батальона – ты получишь статус участника боевых действий, то есть тебе будут оплачивать лечение, если ранят, если убьют – твоя семья получит помощь, – говорит Бижан.

Оба с первых дней были на Майдане. Вован ночью с 18-го на 19 января был ранен – рядом с ним разорвалась свето-шумовая граната. 

- Осколки попали в ноги – кровь несколько часов остановить не могли, раны были глубокие, – говорит он. Потом достает смартфон и показывает фото – он лежит на животе на койке, обе ноги залиты кровью.

- Почему именно “Айдар”?

- Там служат много наших друзей из “Белого молота” (отделившаяся часть “Правого сектора”, одного из лидеров которой обвиняли в убивстве трех работников ДАИ в Броварах).

На выезде из Харькова нас останавливает гаишник. Проверяет документы, узнав, что я журналист, советует:

- Оно тебе надо? Съезди в Изюм, посмотри и давай назад.

Изюм принято считать центром АТО. Здесь находится информационный центр и обычно селятся журналисты. Из города удобно добираться как в Донецкую, так и в Луганскую области, где проходит АТО.

По дороге от Изюма начинаются блокпосты – на одном из них стоят бывшие “беркутовцы” в пятнистой форме, столь ненависной майдановцам.

- Крысы тыловые, их бы на “передок” (передовую, – INSIDER), чтоб кровью искупили, – комментирует Вован. 

На большинстве блокпостов стоит милиция, но ближе к Счастью уже военные.

С Вованом и Бижаном мы попрощались в селе неподалеку Луганска – там находится первая база батальона “Айдар”. Пока ребята ждут оформления, их тут же “припахивают” носить мешки с песком. “Пока не переносите все – автомат не получите”, – пошутил один из бойцов. 

Казарма

В Счастье, которое “Айдар” отбил у сепаратистов в середине июня, сейчас спокойно. На улицах не увидишь военной техники, немноголюдно, но магазины работают. Время от времени слышно отзвуки взрывов – в 20 километрах от города передовая. 

Дальше едем в казарму. Бойцы живут в здании общежития. Во дворе БМП, автобус “Богдан”, машины. Возле гаража стоит венок. Бойцы говорят, что купили его на запас. 

- А вдруг в шесть утра надо будет с бойцом прощаться, где тогда венок искать? – объясняет один из них.

Наш приезд не вызвал особого ажиотажа. За несколько минут до этого группа “айдаровцев” на передовой попала под огонь “Града” сепаратистов. Одного бойца тяжело ранило, еще одного контузило. 

“Градами” боевики стреляют уже несколько дней.

- Сепараты сейчас пристрелялись, бьют точно, прямо по нашим позициям. Нужно в блиндаже прятаться, а он остался в палатке, вот его и “накрыло”, не знаю, довезут ли до больницы, – рассказывает один из бойцов.

- У них тактика – приехали, разложили “Град”, “отработали”, потом за 20 минут собрались и переехали на другое место, – говорит другой “айдаровец”.

Вдалеке слышны звуки выстрелов – “пух-пух-пух-пух”.

- О, опять серапатисты “Градом” работают – объясняет парень.

Нас селят в казарму. Там в два ряда стоят по четыре сдвинутых двухярусных кровати. Занято меньше половины.  

Между кроватями – тумбочки и табуретки. На них нехитрые пожитки бойцов. Одежда, туалетные принадлежности, посуда, аптечки, книжки. Телевизора нет, а интернет работает с перебоями, поэтому некоторые читают. Кто-то Бальзака, кто-то – Гашека. Мы знакомимся. 

- Хочешь, покажу как я крашанку покрасил, – говорит Коля, местный весельчак, он протягивает мне гранату РГД (без запала), половина которой выкрашена в красный цвет. Коля – из Тернополя, в “Айдаре” уже месяц. Практически каждый день он звонит маме и придумывает очередную историю, как он провел этот день. Она уверена, что сын тоже в Тернополе и возмущается, почему по выходным он не заходит в гости. На столике у Коли плюшевый слон с длинным хоботом. “Остался от ментов, которые здесь раньше учились”, – объясняет он.

Лучший друг Коли – Петя, отец четырех детей и депутат местного совета одного из областных центров Западной Украины. Обоим нет 30-ти. Петя каждый день звонит жене и рассказывает истории о Коле. 

- Сегодня Коля надел слону на хобот презерватив с пупырышками. 

- А откуда у вас на войне презервативы, – слышится в трубке.

- Волонтеры привезли, – оправдывается муж.

- Не верь, это Петины презервативы, – смеясь громко говорит Коля.

После разговора с женой Петя внимательно смотрит на Колю

- Знаешь, в Рио-де-Жанейро есть статуя Христа Спасителя, он там руки в стороны так расставил. Когда Бразилия проиграла Германии, в интернете появилась фотка этой статуи, но только там Христос руками глаза закрывает. Так вот, Коля, ты когда умрешь, тебя встретит апостол Петр, посмотрит на тебя, и тоже так глаза руками закроет.

Третий весельчак – Паша. Крупный мужик, которому под 50, до войны он работал учителем в селе Винницкой области. Он говорит с неподрожаемым колоритом, немного похожим на Леся Подеревянского.

В казарме не только бойцы с Западной Украины, есть и местные. Как Дима и его отец дядя Юра. 

Дядя Юра – взводный, в казарме он старший. Дима до войны работал дальнобойщиком, у него трое детей. Малышей и жену он отправил к родственникам в Одессу. В шутку он называет Петю и Колю “бендеровцами” и гуцулами, разговаривает на русском. Дядя Юра иногда переходит на украинский.

- Знаешь, чем отличаются менты здесь от ментов у вас там? У вас мент тебя останавливает и ждет, когда ты дашь ему денег. А у нас – останавливает и сразу начинает приписывать тебе нарушение, которого ты не делал и в суд идти смысла нет. Мы живем немного в разных странах, при том, что это все одна страна, – говорит Дима Пете.

- Це, бл*ть, как его, региональная ментальность, – комментирует Паша.

Постепенно у меня появляетя ощущение, что я не в казарме, а в студенческом общежитии. Правда, средний возраст “студентов” старше 30, а в проходах между кроватями – автоматы Калашникова, патроны, гранаты и “разгрузки”.

На “передке”

Строгого времени подъема в батальоне нет. С утра одни бойцы валяются на кроватях, шутят, читают, слушают музыку. Другие идут во двор делать зарядку: отжимаются, подтягиваются и качают пресс. Завтракают тоже кто когда. Кухня – во дворе. Тут же несколько столиков. Повар из полевой кухни разливает по тарелкам наваристый суп.

- У нас как: кормят один раз в день, если конечно повара не забухают. Но еды хватает. Местные постоянно передают, волонтеры и родственники, – объясняет Коля.

Около 10 утра в казарму заходит дядя Юра и объявляет об общем сборе на плацу.

Там собирается несколько десятков “айдаровцев” – все, кто сейчас на базе. Перед ними выступает комбат Сергей Мельничук. Он недоволен. Вчера вечером двое бойцов напились и устроили скандал. Комбат нецензурно отчитывает их и обещает наказать – отправить в карцер.  Но с отстрочкой на двое суток. Потому что сегодня – выезд на задание.

Подробности задания мы узнаем позже от командира одной из рот Золы. 

- Мы выдвигаемся на передовую, заходим в тыл серапатистов – в условленное место в поселке, который они контролируют. Там нас будут ждать 45 местных жителей, они связались с нами и попросили их вывести. Обеспечиваем им коридор для прохода и сопровождаем на базу. 

Неожиданно к нам подходит комбат Мельничук:

- У меня для вас эксклюзив – поедете на задание вместе с Золой.

На передовую мы выдвигаемся в 2 часа дня. Бойцы грузятся в микроавтобус, мы с фотографами следуем за ними на машине. На лобовом стекле – полоска желтого скотча – знак, что мы свои. Связь держим по рации. Наш позывной “Кино”.

- Говорить не больше пяти слов. Если понял – говори “плюс”, – инструктирует меня Зола. Я киваю.

Через 20 минут приезжаем на передовой блокпост украинских силовиков.  

С него хорошо видно пригород Луганска. Блокпост совместно охраняют регулярные войска и “айдаровцы”. От выстелов я ругаюсь и пригибаюсь.

- Это наши, что не привык еще? Я тоже поначалу шугался, потом привык, – говорит один из “айдаровцев”.

Зола с бойцами отправляется разведать позиции и оставляет нас с военными. Вдруг со стороны Луганска слышится уже знакомый звук выстрелов – “пух-пух-пух-пух”. 

- Бегом в блиндаж – кричит нам солдат, и толкает в сторону входа в землянку, куда залезает вместе с нами.

- Запомните, после звука выстрелов у вас есть от 7 до 12 секунд, чтобы спрятаться, иначе, если попадут – конец.

Нам повезло – “Град” сработал мимо. Блиндаж – яма глубиной в полтора метра, в которую помещаются две раскладушки, накрытые матрасами. Сверху он завален ветками и песком. Прямого попадания заряда он не выдерживает. Впрочем, как и блиндаж из бетонных блоков неподалеку.

По словам солдат, однажды заряд “Града” попал в бетонный блок и тот развалился на две половинки.

Пока ждем, когда за нами вернется Зола, осматриваем позиции. Солдаты показывают место, которое вчера обстрелял “Град”. Земля изрыта осколками снарядов. Раньше здесь стояла палатка, вокруг разбросаны консервы, туалетная бумага. Тутже куски заряда “Града” – метровые искареженные куски металла. 

- Вот такое к нам от сепаров прилетает, – говорит солдат.

Зола наконец возвращается. Идем через поле. Один за другим, растянувшись на 4-5 шагов. Чтобы нас всех не “накрыло”, – объясняет командир. Проходим мимо воронки.

- Несколько дней назад здесь также пацаны шли и тут “прилетело” в двух шагах, но повезло. Земля после дождя рыхлая, снаряд в нее зарылся и осколки ушли вверх, а то бы все полягли, – говорит ротный.

Мы подходим к месту сбора. Оно на самом краю позиций “Айдара”. После чего бойцы двумя группами выдвигаются к условленному месту встречи с местными.

Мы остаемся ждать.

В течении часа рация трещит переговорами. Наконец по проселочной дороге к нам подходит первая группа бойцов и 15 гражданских. В основном это женщины и старики. В руках они держат сумки со скудными пожитками. 

Все напуганы и молчат. Наконец одна женщина сама начинает рассказывать о жизни при сепаратистах. Говорит на украинском, иногда сбивается, хотя я поддерживаю разговор на русском. 

- В поселке у нас осталось человек восемьсот. Люди напуганы, они и рады бы уйти, но не могут. Многие пенсионеры, куда им идти, говорят, что не оставят дома и хозяйство. Прячутся в подвалах, – говорит она.

Потом рассказывает историю о том, как на днях сепаратисты застрелили отца двоих детей просто за то, что он не лег на землю по их приказу, а продолжал работать в огороде.

Тем временем на дороге появляются несколько легковых автомобилей, в окнах каждой – палка с белой тряпкой. Позже за ними выходит последняя группа “айдаровцев”.

- Минутку внимания, сейчас мы все отправимся на базу. Я хочу, чтобы у мужчин в каждой руке было по сумке. Мне так спокойнее будет. А то вдруг вы в носке “калаш” спрятали. Все поняли? – говорит Зола. Молодой паренек и мужик лет 40-ка кивают. Зола смотрит на седого сморщенного деда.

- Дед, вам брать ничего в руки не надо, ваша задача дойти.

Мы отходим. По дороге я разговориваю с Золой. Говорит, что служил в Советской армии. Долгое время работал адвокатом.

- Сепаратисты установили расценки. Сначала за нашего пленного солдата платили $1 000, за офицера – $3 000. Теперь вот подняли до 3-х и 5-ти. За меня вроде $10 000 обещают. А я недавно обращение к Путину записал. Я украинский офицер, мне оружие выдало мое правительство, а кто выдал его сепаратистам? Я им говорю – сдавайтесь до боя, я пленных не беру, мне ребят главное сохранить, а не с пленными возиться.

Подходим к месту сбора. Здесь нас уже ждет бусик “айдаровцев” – его перегнали с блокпоста. Тут же машины “цивильных”. Из прикрытых багажников выглядывает живность. Из багажника “Москвича” видны гуси, в прицепе другой легковушки – кролики, еще в одном  – коза. 

Один из бойцов шомполом несколько раз протыкает мешок с сеном. 

- Это для кроликов, они у меня только сеном питаются, – перепугано объясняет дед.

- Кто тебя знает, может у тебя там “калаш”, – отвечает боец.

Все грузятся в “бусик”. Сначала гражданские, потом “айдаровцы” и мы. Наша машина осталась на передовой, поэтому мы выходим за 200 метров от блокпоста и идем к ней. С нами Сороковой и Ямайка, им нужно забрать с позиций свои вещи. Сороковой – молодой парень из Луцка.

- Давайте так, один смотрит направо, второй – налево, еще один – на небо. А то бывает так, что “Град” “сработал”, а вообще не слышно, только в небе снаряды видно. Если что – быстро падайте в любую канаву, – говорит он.

Ямайка – снайпер, у него в руках СВД, и он всю дорогу молчит, а я внимательно смотрю на небо. Снарядов не видно. Мы садимся в машину и уезжаем на базу.

На следующий день утром я узнаю, что ночью регулярная армия заняла передовой блокпост сепаратистов возле поселка Металлист (пригород Луганска).

- Взяли “нахрапом”, на броне заехали. Предлагали нам идти с ними, а у нас на “передке” только 25 человек, остальных собирать с базы надо было, но они ждать не стали, – досадует один из “айдаровцев”.

Ближе к обеду Зола собирает роту на задание. Одна группа должна остаться на занятом блокпосту сепаратистов. Другая – идти с ним в разведку. На этот раз нас с фотографом он брать на задание отказывается.

Ночевать на базу они не возвращаются. К вечеру приходит известие, что группа бойцов подорвалась на противопехотной мине – трое 200-х. Зола с ротой возвращается на следующий день – потерь нет. Бойцы говорят, что всю ночь дежурили на передовой и там было относительно спокойно. Но всю ночь в нескольких километрах от них шел бой. Через несколько часов с передовой возвращается еще одна группа бойцов. – мы уже уезжали и тут начал работать “Град”. Дал три залпа. Нас едва не накрыло.