Начальник СIMIС Алексей Ноздрачев: "год назад поддержка ВСУ в некоторых городах донецкой области колебалась от 20 до 30%, а сейчас около 80-85%"

Украинская армия учится не только воевать, а и работать с местным населением на освобожденных территориях. О ее военных успехах и поражениях много сказано и написано. О том, кто и как пытается наладить взаимопонимание с гражданскими, мало знают даже те, кто в теме.

О военно-гражданском сотрудничестве Цензор.НЕТ поговорил с руководителем одноименного управления, которое принято называть СIMIС (civil-military cooperation) полковником Алексеем Ноздрачевым.

До начала войны на Донбассе он, танкист в четвертом поколении, воевавший в составе миротворческого контингента Украины в Ираке, работал замначальника отдела Западной Европы и Америки в главном управлении военного сотрудничества и миротворческих операций Генерального штаба. Военно-гражданское сотрудничество не было его профилем, но, увидев "беспомощность наших подразделений перед отношением к ним местного населения", он инициировал создание узкопрофильного управления.

Так в Украине появились подразделения, состоящие только из офицеров, с шевронами СIMIС и номерами на автомобилях "ВЦС ЗСУ" (військово-цивільне співробітництво Збройних сил України".

- Что такое СIMIС?

- Это международный стандарт, разработанный Организацией Объединенных Наций, Европейским союзом, Североатлантическим Альянсом для всех вооруженных сил, которые принимают участие в миротворческих операциях, а антитеррористическая операция на Донбассе по своим показателям очень к ним близка. Это традиционная штатная структура армий всех стран. У нее три главных направления работы: организация взаимодействия всех со всеми, в первую очередь с местной властью и местным населением, вторая - гуманитарная помощь и третья - помощь подразделениям.

У нас ее раньше не было. То есть, она создавалась хаотично во время участия наших подразделений в миротворческих операциях, но после возвращения нашей бригады из Ирака весь наш колоссальный опыт умер.

В прошлом году я увидел, что главной проблемой наших подразделений является отсутствие коммуникаций и взаимодействия с местными органами власти и населением. Для Донецкой и Луганской области, где на протяжении многих лет подразделений вооруженных сил не было, любые люди в форме были угрозой, и с этим были связаны все проблемы с передвижением наших войск на той территории. То есть, полностью отсутствовал элемент военно-гражданского сотрудничества Поэтому я предложил своему руководителю, а потом и министру обороны - тогда это был Коваль - использовать опыт, полученный Вооруженными силами Украины в Югославии и на ближнем востоке. Они поддержали. Так появилось управление. Думаю, если бы у нас военно-гражданское сотрудничество работало уже тогда, то, возможно, народ поддержал бы Вооруженные силы Украины, как это происходит сейчас.

- Где конкретно работают ваши, как их называют, "симики" и сколько их?

- Сейчас все усилия нашего управления сосредоточены на Донецкой и Луганской областях, а штат с 20 человек разросся до 80 - это те, кто работает непосредственно в зоне проведения АТО. Более десяти человек в Киеве. Корректно будет сказать, что около сотни.

Сперва мы работали только в сектор Б (направление Курахово-Донецк), а сейчас в каждом секторе есть наша группа. В секторе Б даже в отдельных населенных пунктах и подразделениях до батальона включительно. На днях мы открыли центр ВГС в Мариуполе. Этот город выбрали, в том числе, потому, что там высокая поддержка ВСУ местным населением - решили "использовать народный порыв. Местная власть выделила нам помещение на 1000 кв метров в центре города и телефонную линию. Сейчас там делается ремонт, но в конце месяца можно будет запустить работу вместе с международными организациями, местными волонтерами, представителями местной власти и правоохранителями. На этом центре мы планируем отработать все процедуры и алгоритмы сотрудничества, а тогда предложить создать такой же в Северодонецке.

- Достаточно такого количества людей?

- Недостаточно. В идеале в каждом подразделении от батальона и выше должна быть группа военно-гражданского сотрудничества. В качестве пилотного проекта мы сделали это в 93-ей механизированной бригаде и в 17-ом батальоне. Плюс у нас есть группа, которая работает в Авдеевке, в Волновахе, в штабе каждого сектора и в штабе АТО. Нужно было бы развернуться по большим населенным пунктам и обратить больше внимания на Луганскую область, но заходить туда, не имея опыта и поддержки, особенно материально-технической, трудно. Особенно, учитывая, что на нас возложена еще работа по поиску и эксгумации погибших. Мы много времени и сил отдаем ей, поэтому нас не хватает на работу с местным населением. Но мы развиваемся и растем. Специфика еще в том, что мы не берем всех подряд. Мы проводим тренинги каждый месяц и очень много времени уделяем психологической подготовке и диагностике. От 10 до 20% слушателей курса не проходят отбор. Люди, которые имеют определенные проблемы с психологической устойчивостью, не принимают участие в группах CIMIС.

- Как складывается сотрудничество с гражданским населением Донбасса?

- Наиболее успешно складывается в секторе Б. Более того, населенные пункты Красногоровка и Марьинка получают помощь от наших групп и, по большому счету, существуют именно благодаря их работе. Это не только гуманитарная помощь и не только помощь в эвакуации, в первую очередь, детей, это и восстановление инфраструктуры, мы активно участвуем в восстановлении электричества, газоснабжения, водоснабжения, и способствование в вопросах обмена пленными. Все это благодаря благосклонному отношению местного населения.

- Его действительно можно таким назвать?

- Люди в этих населенных пунктах кардинально лучше стали относиться. Марьинка была освобождена год назад и туда сразу вошла наша группа. Кроме изголодавшихся, измученных людей, которые с опаской относились к ВСУ, мы видели просто катастрофическое состояние города, особенно в вопросах обеспечения. Сейчас отношение изменилось. Если тогда поддержка колебалась от 20 до 30, то сейчас около 80-85.

- Где она самая низкая?

- В Луганской области. Там пока работать очень тяжело. Все-таки Донецкая область более проукраинская. На Луганскую сил и средств у нас не хватает. Тем более, что мы старались направлять их в места самых ожесточенных боев. Сейчас, когда мы видим, что более менее участвуем в жизни донецкого региона, будем переключаться на Луганскую область. Рассчитываю, что открытие центра в Северодонецке даст толчок для этого.

- Каким образом вы участвуете в обмене пленными?

- Основным органом, который занимается этим, является служба безопасности Украины, другое дело, что мы постоянно на передовой и через организацию возвращения тел погибших имеем определенные контакты с той стороной и иногда инициируем вопросы пленных, этим самым помогая СБУ. Иногда пленных нам просто отдают. Ближайший такой случай был в первых числах июня, во время нападения на Марьинку. Тогда погибло большое количество представителей незаконных вооруженных формирований и мы передали им тела. За гуманное отношение к ним та сторона отдала нам одного военнослужащего 28-ой бригады - в знак благодарности.

В так называемой Донецкой независимой республике при так называемом министерстве обороны создана комиссия по вопросам военнопленных и погибших. Контактное лицо, которое работает с нами, - Лилия Родионова. Им, конечно, сложно контролировать все бандформирования, всех отслеживать и пытаться централизовать в СБУ Донецка это большой труд, но комиссия работает, они делают колоссальную работу. Что касается непосредственно передовой, то некоторые командиры противника там стараются найти контакт с представителями наших подразделений, но это, в большей степени, зависит от личности. Та сторона уже тоже устала от войны, там тоже есть люди, которые хотят ее закончить, поэтому по возможности стараются искать диалог.

- А в Луганской?

- Про Луганскую область я, к сожалению, сказать не могу. До сих пор для нас это темная зона и помощь оттуда нам оказывают только ветераны афганской войны, которые занимают нейтральный статус и на этих правах способствуют вопросам обмена пленными и возвращения тел.

- Вы упомянули о работе по поиску погибших. Судя по недавнему интервью руководителя "Союз "Народная память", с ней имеются трудности. Волонтеры, участвующие в этой работе, утверждают, что им не дают ни бензина для поездок в зону АТО, ни даже мешков для останков.

- В этом существует определенная часть спекуляции. Мешками для тел они обеспечены через Минобороны и Красный крест в количестве, более чем достаточном для проведения работ. В вопросах обеспечения, проживания и питания им были предоставлены те же условия, что и офицерам групп СIMIC. Мы предложили им питаться вместе с нами и жить вместе с нами. У них на это свое видение. Что касается бензина, то всевозможными способами, привлекая, в том числе, спонсоров и общественные организации, мы обеспечивали 70 - 80% от их потребностей. То есть, у нас есть материально-технические средства, чтобы обеспечить минимальные потребности для организации такой работы. Максимальные потребности обеспечивает сама организация. Другое дело, что эта организация хочет за счет этой деятельности содержать у себя в Киеве определенную бюрократическую систему: офисы, вспомогательные подразделении, плюс - активно участвовать в информационном поле. Мы не можем их ограничивать в этом и мы благодарны за то, что они делают. Но я неоднократно повторял, что если, союз "Народная память" примет решение, что не может больше участвовать в гуманитарной миссии "Эвакуация 200", мы с большим сожалением, но все-таки найдем способы и организации, которые их заменят. Условие противоположной стороны - чтобы эту работу делали именно гражданские. Мы его соблюдаем.

- Вы непосредственно с "Народной памятью" общались по этому поводу?

- Мы беседовали буквально две недели назад. Я планировал встречу с Ярославом (Жилкиным. - Цензор.НЕТ), но он, к сожалению, сломал себе ногу, а я должен был срочно выехать в Мариуполь. В любом случае, сейчас мы разрабатываем контракт, который будем с ними подписывать и который в рамках законодательства предоставит им определенный статус. Другое дело, что законодательно мы не можем оплачивать их работу.

- Возможно, общественные организации, которые принимают участие в поиске погибших, могли бы получить от государства какой-то грант на свою работу?

- Существуют две комиссии по вопросам ветеранов и увековечиванию памяти погибших участников войны, которые, в отличие от министерства обороны, имеют государственный бюджет, направленный на развитие общественных организаций. Но, к сожалению, "Союз "Народная память" ни разу не подал заявку в эти комиссии на планирование бюджета их деятельности.

- Расскажите, что все-таки удалось сделать в этом направлении вашим подчиненным совместно с волонтерами?

- С 3 сентября по сегодняшний день совместными усилиями групп военно-гражданского сотрудничества и "Союз "Народная память" было найдено и эксгумировано 614 тел и останков на временно оккупированных территориях Луганской и Донецкой областей. Больше всего было обнаружено в районе Иловайского котла, Саур- Могилы и Дебальцево. В это число входят 44 тела из Донецкого аэропорта, которые мы забирали непосредственно из Донецка. Их эксгумацией занималась комиссия по вопросам военнопленных так называемого министерства обороны ДНР.

- Как та сторона ведет себя в подобных ситуациях?

- Конечно, порой с той стороны в диалоге проскальзывают нотки ненависти, мы ведем себя максимально корректно. Но на это не стоит обращать внимания. В общем и целом существует договоренность о диалоге и гуманизме. Ни мы, ни та сторона не спекулируем на вопросах погибших. Христианская этика играет превалирующую роль.

- Сколько военнослужащих до сих пор числятся в списках пропавших без вести?

- Из Вооруженных сил - 273 человека. Обычно, около 60% это погибшие. Остальные - пленные, с которыми еще не установили контакт. Эту работу мы будем продолжать.