Константин Батозский (Донецк): Ответ Московиту Андрею Бабицкому (Москва)

Вот, все же задел он меня.

Дорогой товарищ Бабицкий!

Я родился в Донецке, жил в Праге, Москве, Киеве. В Донецке я был последний раз 25 мая 2014 года. Никогда до этого так долго я в этом городе не был. У меня всегда был повод для короткого и приятного визита: дни рождения родных, Новый год или поменять резину на машинах, которая всегда хранилась в большом гараже родительского дома. Сейчас этот дом пустой. А второй – разгромлен.

Я считаю себя экспертом по Донбассу, помню все его трещинки, и с огромных числом людей из этого региона знаком лично. Не сочтите за обиду, дорогой Андрей, но все эти годы «вас тут не стояло», поэтому извольте выслушать мою реакцию на вашу инициативу строить диалог Донбасса с Украиной, с целью, чтоб последняя поняла, что она не права (оригинал интервью Бабицкого – тут).

Конфликт на Донбассе развязан искусственно, инспирирован, поддерживается и культивируется Российской Федерацией. Это не гражданская война. Это не война за независимость. Это обычная и умышленная вооруженная агрессия более сильной страны против более слабой.

За 23 года украинской независимости на донбасской земле не было ни одного конфликта на религиозной, языковой, этнической почве. Казавшейся таковым Северодонецкий слет в 2004 г. растворился в анналах истории настолько молниеносно и глубоко, что о нем даже идеологи ДНР не вспоминают как о вехе. Что лишний раз подтверждает абсолютную искусственность нынешнего конфликта.

То, что происходит сегодня на Донбассе называется спецоперацией. Эта спецоперация разворачивалась в несколько этапов.

Первый период длился с декабря 2013 по апрель 2014 г. Антимайдановские протесты на Донбассе были хорошо организованные, но все же мирные (в том плане, что не уносили ничьей жизни). На пике этих протестов на улицы Донецка выходило 15 000 человек из (внимание!) четырех миллионов пятисот тысяч жителей области. На этом этапе ни о каком массовом движении, а тем более, прости Господи, ни о каком национально-культурном самоопределении народа Донбасса речи не шло в связи с отсутствием (вернее – продолжающимся отсутствием) этого самого предмета разговора.

Кремлевские стратеги планировали, что в на Донбассе будет реализован крымский сценарий. Но этого не произошло – найти дураков, которые из искры раздуют пламя, не получилось.

После оккупации Крыма и перехода украинских оружейных арсеналов в руки путинских марионеток, на Донбасс была отлажена поставка реквизированного оружия морем. Здесь его принимали нелегально перешедшие российско-украинскую границу военные специалисты, которые развернули вооруженную кампанию, открыв, тем самым, второй этап спецоперации России против Украины. Затем эти люди стали активными участниками захвата органов власти на Донбассе и целых городов. И Гиркин – это только видимая вершина легиона русских наемников.

Характерной чертой этих людей была их пришлость, чужеродность и запредельное, безнаказанное насилие. И вот что принципиально важно, Андрей: именно эти люди с оружием на нашу землю. На мою, донбасскую. Они пришли туда и стали ее насиловать так, как не насиловал немец во Вторую мировую.

Немцы, к слову, не разрушали заводов и мостов. Зачем же разрушать то, что тебе будет служить? Пришедшие же из России уроды уничтожали все живое и неживое. Взрывали мосты, резали на лом предприятия, мучили и убивали несогласных с ними людей. Примечательно, что один такой маньяк, человек с психикой убийцы, до сих пор ходит по земле. В городе Москве. И зовут его Игорь Гиркин (Стрелков).

Эскалация насилия и импорт в регион неконтролируемого количества оружия знаменуют собой второй этап спецоперации, который датируется апрелем 2014 года и заканчивается в июне, после освобождения Славянска и Мариуполя.

Уже случился Крым, пропаганда заговорила о Новороссии, состоялся типа референдум неясно о чем. Со всеми допущениями мы можем говорить о 150 000 голосах в пользу «независимости» из (внимание!) четырех миллионов пятисот тысяч населения Донецкой обалсти.

Исторически же, за всю историю наблюдения за общественным мнением на Донбассе, количество сторонников интеграции с Россией (вопрос о независимости никогда не ставился даже социологами по причине его невообразимости) никогда не превышало 20%.

Чем же тогда руководствовались люди, шедшие на «референдум»? Они искренне верили, что с ними будет также, как в телекартинке из Крыма. Наивные, облапошенные (что характерно, облапошенные одним из функционеров местного МММ – товарищем Пушилиным), глупые, отчаявшиеся, неразобравшиеся, бедные. Чего они хотели на самом деле? Лучшей жизни. Выше пенсий. Они поверили в телевизор с страстью веры в Бога. Никто из них никогда не готов был отдать жизнь и терпеть сегодня то, что терпят они.

Но даже это обострение не привело к революционному подъему масс. В городах украинского Донбасса, не говоря уже о соседних областях, все молчали. Потому что, еще раз, здесь нет и никогда не было никакого «гнёта». Все было: бедности, коррупция, глупость, лень, безысходность, самодовольство кучки нуворишей, политическая монополия одной партии. Но гнёта не было. «За поребрики» никто никого никогда не загонял. Топили, бывало, в шахтах. Но то за долги и несоблюдение слова джентельмена.

Третий этап, длившейся с июня по сентябрь 2014 года, ознаменовался наступлением украинских войск. В ходе этого наступления было сделано множество ошибок. Непоправимых ошибок. Ошибок, которые каждый из нас, донецких патриотов, вынужден разделить. И за которые нам еще предстоит вымаливать у бога прощение. Потому что мы тоже в этом всем аду виноваты. Мы молчали. Мы очень хорошо жили. Мы уехали, в конце концов, из Донецка в свое время ради большей свободы. Но это наш личный крест, наша история.

Однако наша армия не сделала ничего такого, что не сделала бы любая другая армия мира – она пошла защищать свою землю от пришлых захватчиков, циничных уперто-правых оккупантов, которые за нас решили как нам лучше жить.

В это время порядка двух миллионов человек, из четырех миллионов пятисот тысяч населения Донецкой обалсти, покинуло свои дома ради спасения жизни. Я из их числа. Меня, как сотрудника офиса губернатора, хотели расстрелять. Мы, всей командой, до сих пор там в черных списках. И я не вижу могилы родных, не вижу родительский дом. У меня на эту тему большой счет есть. Но не к людям Донбасса. А к таким как вы, например. Пришлым, не стремящимся ничего понять, подстрекателям войны.

Я не боялся нашей армии. Потому что не питал в отношении её никаких иллюзий. Наша армия была зеркалом нашего государства: слабой, нищей, разворованной. Летом 2014-го для нашей армии все было в первый раз.

И, тем не менее, на защиту своей земли поднялись десятки тысяч добровольцев. Ребята из Донбасса, и шире – с Востока Украины, сформировали первые добровольческие батальоны – Донбасс, Днепр-1, Азов. Эти люди быстро стали профессиональными воинами, которые освободили захваченные города и крепко встали на защиту своей родины. И если в воевать для нынешнего жителя Донбасса – это единственный способ прокормить семью, то для них воевать – это зов сердца. И воюют они блестяще.

Летом появились первые черты новой войны, которую развязала Россия против Украины. Ноу хау всего два: пропаганда, не имеющая связи с реальности (распятый мальчик тут классический кейс) и обстрел городской застройки собственными силами для производства кинокартинки и дальнейшего её использования для нужд этой же пропаганды. На будущем военном трибунале судить будут как раз за это. И если вы реально живете в Донецке, то не можете этого не знать и не замечать.

В течение лета 2014 г. украинская армия наступала. Цена наступления была тяжелой. На ответ – гибли ли граждане Украины от действий Вооруженных сил Украины существует единственный ответ – да. Было ли это самоцелью? Разумеется, нет. Действовала ли армия по закону? Да. И когда силы ВСУ были близки к замыканию кольца вокруг ЛДНР и восстановлению контроля над государственной границей, начался следующий, четвертый, этап спецоперации.

Этот этап ознаменовался наступлением регулярной армии России на Украину, в частности – переходом через всю линию границы Донецкой и Луганской областей. На этом этапе стало очевидно несколько вещей. Россия – агрессор, дважды аннексировавший территорию Украины – сначала Крым, теперь часть Донбасса. Следствием этой агрессии стало наполнение Донбасса оружием, делающим дальнейшие боевые действия контрпродуктивным. Начался минский процесс и новый этап спецоперации.

На пятом, нынешнем этапе, мы живем в состоянии замороженного конфликта. Это не гражданская война, это не конфликт между украинцами, это агрессия России против Украины, в результате которой около 4 миллионов человек на Донбассе остаются заложниками.

Сущностной чертой этого этапа в военном отношении остается тактика «бей своих». Донецкая агломерация тянется на 150 км с запада на восток и почти на 50 км с севера на юг. С этой территории боевики обстреливают друг друга для производства телекартинами для пропаганды. Это является единственной возможностью консолидировать вокруг себя людей. Второй мотив их консолидации – страх от деятельности силовых структур террористов – МГБ и других, потому что насилие с их стороны бесконтрольное и тотальное.

В ЛДНР не существует экономики. Более того – её существование принципиально невозможно без определения хоть какого-то юридического статуса этой территории.

Жители ЛДНР находятся в беспрецедентной информационной изоляции и подвергаются пропагандистской обработке чудовищного масштаба. Отличительная черта этой пропаганды – тотальность. Она повсюду. Она неизбежна. От нее невозможно укрыться.

Жители ЛДНР находятся в окуупации, в плену у циничного, беспринципного врага, для которого эти жители являются всего лишь пушечным мясом и человеческим вторсырьем. При Украине такого отношения, Андрей, к этим людям не было. И не будет.

Вы утверждаете, что хотите возобновить диалог. Но как? О чем? Единственная правда, которая является общей для оккупированного населения и остальной части украинцев – это то, что мир лучше чем война. Что в прошлом нам жилось лучше, чем сейчас. А на эту войну нас развели. Пока это единственная точка согласия между нами.

Правда, обе стороны могут согласиться на то, что нам будет лучше ездить друг к другу. Даже посещение Мариуполя производит на самого скептически настроенного жителя ЛДНР колоссальное впечатление. Тут мир и все в три раза дешевле, чем у них дома. Тут платят пенсии и зарплаты. Да, не без сложностей. Но масштаб этих сложностей не стоит того, чтобы рушить все, развязывать тут войну и уходить в неизвестность путинского телевизора.

Вокруг этих тем мы и должны строить диалог. Соглашаться вокруг других вещей пока сложно. Более того, не нужно. Всему свое время.

А теперь, дорогой товарищ Бабицкий, перейдем на личность. На вашу. Пока родина в опасности – манеры жмут, поэтому не обижайтесь.

Каждая собака в Донецке знает, что деньги вам дает Министерство информации ДНР. Это деньги от продажи наших заводов на металлолом. Это деньги, вырученные за украденные машины. Это деньги за ограбленные вещи из наших домов. Вы берете эти деньги. Просто имейте в виду их цвет и запах.

Следующее. Вы пришли сюда по приглашению странного симбиоза чеченцев с фсбэшниками. И ваш мотив понятен – «ах, судьба к чему вела и к чему привела? // жизнь уныла и зарплата мала». Вы – лузер. Вы вцепились за этот шанс, потому что другого шанса лично у вас быть хоть как-то кому-то интересным нет. И не врите про одинаковость Донбасса и Чечни. Сравнивать эти истории некорректно и глупо. Лучше уезжайте к черту.

А если все же будет желание вести с нами диалог, то огромная просьба вынуть перед этим изо рта чечено-фсбэшный хуй и проверить дикцию перед эфиром.