Мне не нравится, что давят на моего президента

Евгений Жилин – лидер харьковской общественной организации "Оплот", в Украине больше известной одноименным бойцовским клубом боев без правил в клетке.

Широкой общественности эта организация стала известна после появления видеоролика, в котором Евгений Жилин признается, что во время столкновений в Киеве его подопечные отрезали ухо одному из представителей Автомайдана и призывали женщин готовить черные платки, а мужчинам готовиться к крови.

Сегодня харьковский "Оплот" уже входит в "Украинский фронт", созданный во время недавнего слета представителей первичных организацией Партии регионов под патронатом харьковского губернатора Михаила Добкина и мэра Харькова Геннадия Кернеса.

По словам лидера "Оплотf", в эти дни он частый гость в столице, где он и его подопечные хотят упредить возможность приезда в Харьков представителей Евромайдана, попутно помогая милиции задерживать правонарушителей.

Признаваться, сколько именно членов его организации сейчас находятся в Киеве, Евгений Жилин не захотел.

Это первое большое интервью лидера "Оплота", текст которого в сокращенном виде мы публикуем в "Украинской правде". Полный вариант беседы вы можете найти на сайтеhromadske.tv.

Я ГОТОВЛЮ СВОЙ НАРОД К ВОЙНЕ

- Давайте начнем с того, что вы расскажете свою историю: кто вы, чем вы занимаетесь, где учились?

- Я родился в городе Харькове. Мои родители – это инженеры, которые всю жизнь делали на заводе танки. Я учился в Харьковском университете внутренних дел, факультет экономическая безопасность, который готовил сотрудников для подразделений борьбы с организованной преступностью. После каждого курса я бесплатно проходил практику в райотделе.

Работать официально я начал с четырнадцати лет на заводе им. Малышева. После окончания института меня сразу же взяли в Управление по борьбе с организованной преступностью. После этого я переводился в СБУ, участвовал в некоторых операциях.

А после Оранжевой революции меня арестовали. Около трех лет я провел в СИЗО по обвинению в различных преступлениях, тяжких и особо тяжких. Но потом меня оправдали, я восстановился обратно в УБОП, доработал два года и уволился на пенсию.

Таким образом, в 34 года, имея выслуги 27, лет я являюсь почетным пенсионером МВД.

После этого я создал юридическую компанию " Оплот", аудиторскую компанию " Оплот", благотворительный фонд " Оплот", спортивный клуб " Оплот", сейчас есть универсам " Оплот" и бойцовский клуб " Оплот".

- А за что конкретно вас арестовывали после Оранжевой революции??

- Меня обвиняли во взрыве автомобиля Кернеса Геннадия Адольфовича. Кернес тогда был оранжевый тоже, наверное. Для меня тогда это не имело значения. Я и сейчас не могу разобраться, кто на чей стороне был тогда. Люди выступали сначала за одних, потом за других. Потом опять за одних, потом опять за других. Также меня обвиняли в превышении власти, служебных полномочий, незаконном хранении взрывчатки и оружия.

- А вы действительно были причастны к этому покушению?

- Нет. Но у меня были материалы по предприятиям Геннадия Кернеса. Я думаю, это и послужило поводом.

- То есть, вы думаете, что это Геннадий Кернес сам организовал это дело против вас?

- Конечно, я уверен. Но у меня было алиби. А главный свидетель по делу в ходе следствия признал, что его заставили меня оклеветать. Тем не менее, три года я досидел, а потом дело закрыли.

- Потому, что мои родители – инженеры на заводе им. Малышева, который делал украинский танк "Оплот". Из уважения к своим родителям, я так назвал свою общественную организацию.

- Чем сегодня занимается ваша организация, какое главное направление ее деятельности?

- Тут нужно маленькое вступление. У меня есть одно убеждение, что все богатые люди – это люди, которые имеют Божий дар на зарабатывание денег…

- То есть вы, бывший сотрудник УБОПа, который расследовал коррупцию и экономические преступления, действительно считаете, что деньги зарабатывают, только потому, что есть дар Божий? Даже в нашей стране?

- Сто процентов. Во всех странах мира. Все миллионеры и миллиардеры одинаковые. Если миллионер скажет, что он заработал благодаря своим способностям и потому что много работал – не верьте, он врет. Вот вы можете уложить 10 человек в различной комбинации, и выиграет тот, кому благоволит Бог. Люди, которые зарабатывают деньги, они сами не знают, где они зарабатывают.

- Тогда надо признать, что Бог иногда благоволит ворам.

- Да. Способным аферистам. Что касается воровства, его в принципе сложно пресечь. Так везде – в Европе и у нас. Масштабы для меня не имеют значения. Если человек вор, то он вор. Какая разница, сколько он ворует?

Так вот, возвращаясь к вопросу о деньгах. Я считаю, что все деньги, которые богатые люди зарабатывают, приходят к ним просто так. Просто падают с неба!

К примеру, я не могу сказать, что я богатый человек, но у меня всегда были деньги. Вот откуда-то они брались. И когда начали приходить деньги, я понял, что Бог даёт их надо не просто так, их надо отдавать.

Первые деньги мы начали отдавать всем семьям убитых сотрудников милиции в городе Харькове – по 200 долларов на семью. Для меня тогда это были большие деньги. Но я заметил, что чем больше я отдаю, тем больше приходит.

Потом мы начали помогать афганцам, которые пришли с войны без рук, без ног, без глаз. Потом – ветераны Великой Отечественной войны. Так появился наш благотворительный фонд. Позже мы занялись поддержанием спорта – мы поддерживаем смешанные единоборства.

Потому что это - бои без правил в клетке, это самый эффективный вид единоборств, и это наиболее эффективное средство поражения противника. Я же готовлю свое население и свой народ к возможной войне. Я, к примеру, никогда не был за границей, я люблю свою землю и трачу деньги на свой народ.

- Постойте, вы и на самом деле никогда не были за границей?!

- Никогда не был. Загранпаспорт я получил только месяц назад, потому, что мне надо было ехать на конференцию по боевым искусствам в Монако, но я так не хотел туда ехать, что отдал загранпаспорт, и даже в руках его не держал.

- Но в России же вы были?

- Нет, в Россию, я езжу, я не считаю ее заграницей. Я родился в СССР, поэтому Россия – не заграница.

- Вы сказали, что готовите свой народ к войне. К войне с кем?

- Никто не знает когда с кем надо воевать, нужно быть постоянно просто готовым. Когда-то нашу землю захватили мои пра-пра-прадедушки. Потом они умерли, у них родились дети, которые опять воевали, увеличили землю, сохранили. Следующие родились…

За это время многие сильные народы или вообще были стерты с лица земли и даже потеряли свои название, языки, веру. А мы смогли отстоять свою землю.

- Что вы подразумеваете под "своей землей" - это какая территория?

- Скажем так, я родился в Советском союзе – это и есть моя земля, за которую я готов воевать.

- То есть, вы готовы воевать за Казахстан, Таджикистан, за Беларусь, за Урал?

- Я уверен, что рано или поздно мы опять объединимся. Я считаю, что высшие руководящие органы СНГ должны выбираться всеми жителями СНГ, тогда этот орган имел бы большую правовую способность. Была когда-то Киевская Русь. На Киевской Руси жили русские люди, и я вот продолжатель этих русских людей.

- Слушайте, но Киевской Руси нет, и сейчас уже непонятно, как определять эту территорию. У Украины же согласно Конституции есть своя государственная граница и территориальная целостность. Вас это не смущает?

- Что касается Украины, я с самого начала вам сказал, что я против вмешательства любых государств в наши дела, в том числе и России. Мы - территориально независимое государство, и я не хотел бы, чтоб кто-то нам как-то указывал. Ведь законы определяют гражданство, территориальную принадлежность, границу, но не больше. Если русские здесь жили, и русские жили в Москве, и русские жили в Беларуси, то в целом мы - единый народ.

- По вашей логике, если б вы работали в разведке, для вас гражданин России не был врагом или конкурентом...

- Сосед против соседа может разведку вести. В этом нет ничего личного. Мы обособились, у нас есть отдельное государство, но в принципе – это братский народ. Это как два брата, которые жили в одном доме, потом построили каждый свой дом, и у них появилась межа. Но они ж от этого братьями не перестают быть.

Я бы конечно хотел эту межу стереть или сделать ее немножко более прозрачной, чтоб мы больше делились. Ведь эту землю мы завоевывали и охраняли вместе. И это кровное родство когда-то сыграет роль.

- А что делать, если в вашем доме есть люди, которые не воспринимают такую логику?

- Ничего. Раз мы вместе живем, значит должен быть принцип общежития: то есть меньшинство подчиняется большинству. К примеру, когда выбирают президента Януковича, за него голосует, допустим, 18 миллионов, а против – 16 миллионов человек.

А теперь представьте, если б на второй день после его избрания, все эти 16 миллионов вышли на площадь и сказали, что не хотят этого президента. Это правильно? Имейте уважение к тем 18 миллионам, которые за него голосовали! Этот принцип должен быть впитан у нас в крови.

РАЗДЕЛЕНИЕ СТРАНЫ – ЭТО НЕИЗБЕЖНОСТЬ

- По-вашему именно это сегодня происходит в стране?

- Есть ситуация, которая мне не нравится. Это выход на Майдан, захват админзданий, проведение незаконных митингов и противодействие требованиям работников милиции и нападение на сотрудников милиции. Все это по отдельности звучит не так плохо. Но если собрать все вместе, то это серьезно ослабляет государство и дает повод для вмешательства в дела государства иностранных государств. И я кардинально против этого. Я не хочу чтобы в дела Украины вмешивались как Россия так и ЕС и США.

- Для вас выход людей на Майдан – это просто факт, который вам не нравится, или вы задумываетесь, что привело к этой ситуации?

- Я был на Майдане много раз, разговаривал с людьми, хотел разобраться для себя, зачем же здесь люди стоят. Есть масса недовольных людей с различными обстоятельствами. Я вас уверяю, если вы зайдете в райотдел, и посидите в дежурной части день, вы таких фактов, о которых рассказывают на Майдане, увидите миллионы и такие факты были, начиная с 95 года, когда я первый раз пришел в райотдел.

Все чем-то недовольны, и каждый человек может сказать: это произошло, потому что у нас плохой президент. Но люди по-разному защищают свои права. Террористы, например, взрывают людей, захватывают самолеты. Но есть методы, которыми можно отстаивать свои права в государстве, а есть методы, которыми нельзя.

Это можно делать жалобами, заявлениями, обращениями в суды. Если же система власти не работает, существует другой способ защиты своих прав – это смена власти, когда ты приходишь на выборы и выбираешь другую власть.  

- Но среди законных методов еще есть и мирный протест.

- Да, есть мирный протест, когда ты выходишь и высказываешь свое мнение. То есть, ты выходишь и показываешь власти: вот мы собрались, нас 100 человек или миллион, и мы говорим, что нам это не нравится. Власть говорит: хорошо, я тебя услышал или не услышал. Это сигнал для власти о том, что этот миллион человек на следующих выборах, скорее всего, за нее не проголосует.

Но для такого протеста тоже существуют правила и принципы, права. К примеру, у вас есть право собираться, а меня есть право ездить по Крещатику. Если же вы будете реализовывать свои права в ущерб моим, вы уже нарушитель. Государство говорит: я вам дам место и время, где вы можете собраться и выразить свой мирный протест. Если же вы широко трактуете свое право, как это делается на Майдане, то вы говорите: нет, мы собираемся там, где мы считаем правильным, и мы будем находиться тут столько, сколько мы считаем правильным.

А если вы собрались здесь, а в это время тут, может, хотят ставить елку? Для этого нужно уведомить местную громаду, и если она не против, все хорошо – проводите здесь свою акцию. Если же она против, к тебе подходит милиционер и говорит: здравствуйте, ваш митинг незаконный, прошу разойтись, а ты говоришь "А я не хочу", тогда ты являешься правонарушителем. И как только ты переступил закон, надо помнить, что ты сразу стал преступником и право, которое ты таким образом восстановишь, будет нечестным в глазах других людей.

- Но вы ведь понимаете, как принимаются решения судов – что делать с тем, что там тоже нарушается право и вы, как бывший сотрудник милиции, наверняка понимаете, как и в чью пользу в стране реализуется закон?

- Нет, закон не надо понимать, его надо просто применять. Да, я понимаю, есть возмущение. Вот, дождитесь и поменяйте это на следующих выборах. Меня тоже это не устраивает. Но я выскажу свое отношение к президенту и власти в 2015 году.

Когда меня не устраивал курс не евроинтеграцию, мы уведомили местные советы о том, что будем проводить мирную акцию, обращались к президенту с просьбой: уважаемый президент, вы шли на платформе дружбы с Россией, мы за вас голосовали, за эту платформу, мы просим вас - не подписывайте это соглашение. Мы хотели провести референдум, а депутаты, которые поддерживают евроинтеграцию, через суд запретили проведение референдума. Таким образом, я понял, что эти люди не хотят знать мнение народа.

Потому что, как правильно сказал Кличко, согласно действующей Конституции, президент – единственный, кто решает, куда мы движемся, и мне это тоже не сильно нравится.

- Помимо президента есть закон о внешней и внутренней политике, в котором четко написано о евроинтеграционных стремлениях Украины.

- Стремиться можно по-разному. Мы можем прийти к евро интеграции мощной страной, а можем приходить, как сейчас – слабой страной. Сейчас мы подтягиваем наши законы к европейским – это тоже стремление. Это медленный путь, потому что многие моральные нормы, которые есть в Европейском союзе, нам чужды.

К примеру, в Евросоюзе мальчик приходит к девочке и говорит: Герда, вот подойдем к шкафчику, открывает шкафчик, там – кокаин, а рядом - полицейский. И он говорит: "Извини, мы с тобой дружим десять лет, но это я тебя сдал в полицию, потому, что я хочу, чтобы тебе было лучше. Ничего, что тебя выгонят из школы, из колледжа и у тебя не будет дальше жизни, но зато ты не будешь курить наркотики. И другие не будут курить наркотики. Ты мне сказал по секрету, а я рассказал полиции". Вот у них есть такие нормы, а у нас – нет.

- Насколько я знаю, по украинскому законодательству, если вы являетесь свидетелем преступления, вы обязаны сообщать об этом в правоохранительные органы.

- Есть такая норма. Но нормы морали у нас немножко не такие.

- Так никто не навязывает нормы морали. В Соглашении об ассоциации не указаны никакие моральные нормы. Как вообще вы относитесь к тому, что Виктор Янукович три года декларировал один курс, а потом в один день от него отказался и повернул в обратную сторону?

- Соглашение об ассоциации вообще экономически убийственное. Что касается Януковича, если он вам не нравится, в 2015 году изберите другого. Вы понимаете, в политике люди часто блефуют. США блефуют по-своему, они подводят корабли громады и говорят: мы сейчас тебя размажем, но ничего не делают. Другие государства говорят: мы сейчас сдадимся, но не сдаются. Вот так вот и Янукович сделал. И мне не нравится, что давят на моего президента, меня это оскорбляет.

- А вас не оскорбляет то, что Виктор Янукович сам звонит Джозефу Байдену и докладывает о том, как он вел переговоры с оппозицией?

- Мне это не нравится. Но мы его выбрали, я за него голосовал, он законный президент нашей нации, и я хотел бы, чтобы его уважали только за то, что это выбор большинства населения.

У нас ведь государство поделено на две части: на западную и на восточную. Одни голосуют за одних, другие – за других. Это нормально. На тот момент лучшего кандидата не было. А теперь все говорят, какой он плохой. А я спрашиваю: а вы другого дали?

- А вы не разочарованы, что вы выбрали этого президента?

- Я выскажу свое мнение в 2015 году. Я бы хотел, что бы он был более жестким. И требую от него более жестких мер. Я недоволен тем, что он не поступает по закону. Я хочу, чтобы он поступал по закону, чтобы меня защитить. Не поверите, но я себя сегодня чувствую беззащитным.

- А чего бы вы хотели больше: чтобы он поступал по закону всегда, к примеру, чтобы его окружение меньше воровало или чтобы он сейчас был более жестким и вас защитил?

- Я хочу, чтобы он был более правильным всегда, и поступал по закону, справедливо. Я не хочу жесткости к людям. Но грубо говоря, когда человек становится президентом, мы, граждане – его дети. Детей можно наказывать, но не надо быть жестоким к нам, надо быть справедливым, тогда тебя все поймут. То есть вводить чрезвычайное положение просто так, за кражу коробок не надо, но когда происходит, то, что происходит на Майдане – надо вводить чрезвычайное положение, и люди тебя поймут.

- Все же, возвращаясь к вопросу о воровстве, вы как бывший сотрудник МВД, можете для себя дать оценку – при какой власти воровали больше: при Ющенко, при Януковиче или, к примеру, при Кучме?

- Сумасшедше глупый вопрос. А что, если кто-то воровал меньше – он лучше или как? Ну не возможно это оценить просто так, на словах. Уровень коррупции можно оценить только по обвинительным приговорам суда. Все остальное – это досужие домыслы.

- Но если суд контролируется властью, как это установить?

- Ну что? Суды и при Ющенко контролировались властью. Я при Ющенко сидел. Ну, ничего - отсидел три года, и меня оправдали. Отсидел ради законности. Ну, подконтрольны они власти, что сделаешь? У нас система такая, мы избрали такую власть.

- А что делать тем, кто не хочет сидеть три года, будучи невиновными?

- Сидеть. Другого способа защиты права не существует. Не бывает ничего идеального. Поймите, я стою на стороне законности. А вы мне предлагаете идти захватывать самолет, ставить пистолет к голове заложника и требовать выпустить невиновного.

- Возможно, так все и выглядит. Но ведь вы тоже предлагаете странную конструкцию. Представьте, что вы купили билет на самолет, и во время полета пилот говорит, знаете, что, мы полетим не в Вашингтон, а в Гвинею. И, по-вашему мнению, надо смириться, долететь уже куда привезут, а потом разбираться?

- Нет, не так. Мы ведь с вами выбрали этого пилота. А переизбрать меня можно только на перевыборах. Поэтому ждите. Летите, куда везут, и вините себя сами. Пилот же вас не разобьет. Ющенко тоже выбрали, и он тоже потерял рейтинг доверия, и сказали – это не тот пилот. И люди, которые привели его на Майдан, потом извинялись перед народом.

Я вот, выражаясь вашими словами, тоже пять лет летел с Ющенко в Гвинею. Вы хотя бы летели просто, а я полетал в заднем отсеке самолета, и меня там потрусило три года. Но я дождался, а потом вышел и переизбрал летчика.

Я же не приставил пистолет к виску человека, и не сказал, что надо срочно поменять законы, и пока вы не поменяете, я буду убивать по одному человеку - пока вы не сделаете, как я считаю. Вот такое происходит сейчас на Майдане.

- Но это будет означать, что при любой смене власти одна часть населения будет совершать насилие над другой.

- Что поделаешь – такой принцип общежития. У вас есть другие принципы общежития?

- Да. К примеру, меньшинству можно дать контролирующие функции большинства, и тогда никто не будет злоупотреблять своей властью.

- Это вы считаете, что меньшинству можно дать такие полномочия, а большинство так не считает. Вот мы не хотим, и все. Вы говорите, я вас научу. А мы не хотим.

- Тогда это никогда не закончится, это будет замкнутый круг насилия и беззакония.

- Ну, что ж, тогда давайте, проведем федеральную линию. Вы будете у себя делать, как вы хотите, а мы у себя.

- Это может привести к расколу страны…

- Да, к сожалению. Федерализация в любом случае уже произошла. Украина унитарное государство, но согласно Конституции у нас есть Автономная Республика Крым. И любой юрист вам скажет: если в составе государства есть хоть одна автономия, это уже является федеральным государством. Значит, надо менять Конституцию, другого выхода нет.

Вот я вместе с "Оплотом" приходил к Верховной Раде 16 февраля, к памятнику Ватутина, и разговаривал с депутатом "Свободы" – Игорем Мирошниченко. И я им говорил: я за то, чтобы наша страна и народ стали едины. Но что делать, когда в одной и той же стране стоит памятник Ватутину, который, освобождая Украину, дошел до Ровно, но там его убили националисты, и в этой же стране стоит памятник этим националистам, которые его убили.

То есть одна часть страны считают Ватутина захватчиком, а другие – освободителем. Что делать? Нация раскалывается. Ну не может быть в одного народа два типа героев.

- Вы действительно считаете, что это повод раскалывать страну и делить ее на две части?

- Послушайте, вот я прихожу к своим ветеранам, они говорят: Женя, там враги, которые в нас стреляли, и мы их не прощали. Почему ты, Женя, такой здоровый парень, офицер не защищаешь меня, почему ты говоришь, что это нормально? Почему ты позволяешь меня обижать?

Но, если ты, Мустафа, считаешь, что можешь нас примирить – прошло же столько времени! – и думаешь, что я могу выслушать ветерана и махнуть рукой, то это не так, это будет означать, что я не имею уважения к своим корням. И это большая проблема Украины. Есть один только способ ее решить.

Или снесите все памятники Красной армии и скажите, что они были захватчиками, и у нас есть одни герои – это ОУН-УПА. Или снесите памятники ОУН-УПА и скажите, что они были все-таки пособниками фашистов. Не может быть два героя на одной территории. Или же второй вариант: оградите нас границей, пусть в их Федерации, на Галичине будут их герои, а на моей – мои. Не может быть общая земля с разными героями.

- А вы не думали, что страна может жить не тем, что ее разделяло в прошлом, а тем, что ее может объединить в будущем? Ведь вы согласны, что единая Украина – это более сильное государство, чем та, которую вы сейчас описали?

- Согласен. Я ее не разделяю. Есть факты, которые я не могу объяснить ветеранам. Разделение страны – это неизбежность. Я бы не хотел этого, но наверное так лучше. Если, кто-то скажет, что для него это не факт, тот слукавит. У нас с вами разные монастыри. Я готов уважать ваших героев, вы – уважайте моих, но в разных монастырях.

- Но вы ведь сами только что говорили мне, что ваши деды боролись за то, чтобы ваша страна увеличивалась. Вы же своими словам и действиями можете оставить после себя страну меньшей, чем вы ее получили. Как это вяжется?

- Зато уберем у себя постоянный источник конфликта. Это единственный выход. Как бы решили эту проблему мои деды? Они бы просто еще раз захватили ту часть страны. Еще раз бы всех перебили. Но Галичане говорят мне: "Жень, но сколько нас не угнетай, мы другими не станем. Мы какими были, такие и есть. И мы всю жизнь никому не подчинялись. Ни полякам, ни русским. Мы - отдельная нация, отдельный народ. Нас сколько не захватывай, мы все равно вот такие. У нас есть свои устои". Ну что ж пусть будет так.

Я ГОВОРЮ ВСЕМ СВОИМ БОЙЦАМ: ВЫ СПОКОЙНО МОЖЕТЕ ВЫБИТЬ ГЛАЗ, ОТЛОМАТЬ РУКУ ИЛИ ОТЛОМАТЬ НОГУ НАПАДАЮЩЕМУ

- И вы искренне уверены, что ваши деды хотели слышать от вас призывы, которые вы говорите в своих роликах, предлагая женщинам готовить черные платки, а мужчинам – готовиться готовится к смерти?

- Я готовлю их. Я это говорю для харьковчан, для своих земляков. Я им показываю, что происходит в Киеве, где часть людей считают, что можно ходить по Киеву в маске, в каске и с железной палкой. И что им позволено подходить к автобусу, в котором сидят сограждане такого же государства, равные в правах. Подходить, называть их "титушками", бить по автобусу, разбивать стекла, вытаскивать этих людей. Одевать на них наручники, тащить их через пол Киева, обливать зеленкой и писать на лбу: "Раб".

А ведь этот человек не совершил никакого преступления. Этот человек просто приехал из Луганской области высказать свое мнение. И никто не давал никому права совершать такое насилие над другим человеком. И весь Майдан и все журналисты спокойно смотрят на это преступление, и считают, что они делаю правильно.

А я говорю: это неправильно. Я знаю, что многие люди на Майдане уже вооружены. Насколько я знаю, шесть человек с пулевыми ранениями оттуда уже увезли на скорой. Потому, что между ними была перестрелка.

И если есть сегодня там оружие, которое уже стреляет, то я говорю харьковчанам: "Ребята, готовьтесь. Родители, вы или забирайте оттуда своих мужей или завтра пойду гробы". А киевлянам я говорю, что война начнется у вас на территории. Она уже началась: пропадают люди, жгут машины...

- Но это происходит как раз в отношении тех, кто стоит на Майдане…

- Мы не говорим, кто это делает – пусть разберутся правоохранительные органы. Но во время войны правоохранительная система практически не может работать. Она создана, чтобы работать в правовом поле.

Для того чтобы понять, кто ворует, нужно пойти допрашивать людей на Майдан, нужно их вызывать, делать очные ставки. Это сейчас невозможно делать, система просто бездействует. Тогда начинается хаос. И этот хаос пошел именно с Майдана. Именно они своими противоправными действиями поломали систему, которая хоть как-то работала.

- А вы считаете себя человеком, который призван восстановить этот порядок или как?

- Я хочу хоть как-то это остановить.

- Но опять же, возвращаясь к вопросу законности. Это незаконно – отрезать людям уши и бить их.

- По поводу законности. Существует специальное состояние лица - Состояние лица по задержанию преступника. Оно регулируется нормами права Уголовного кодекса ст. 36-41 Уголовного кодекса.

То есть, если вы видите преступника, вы имеете право его задержать, применяя к нему силу. При этом понимая, что преступник – это опасное существо и непонятно, насколько он опасен. Закон говорит: если вы будете добросовестно задерживать преступника, вы можете нанести ему телесное повреждение вплоть до средней тяжести телесных повреждений. И мне за это ничего не будет.

А теперь давайте разберемся, что такое повреждение средней тяжести? Телесные повреждения – это, к примеру, лишение какого-то органа: лишение глаз, лишение рук, лишение ног.

Но если ты отрубил две ноги – это тяжкое телесное повреждение, а если одну ногу – средней тяжести телесное повреждение. Точно также лишение одной руки, глаза или уха – это телесное повреждение средней тяжести. И я хочу, чтобы каждый преступник знал, что если в ходе задержания ему выбьют одни глаз – это будет законно, и за это никто не понесет никакого наказания.

- А как вы определяете, что перед вами преступник?

- Если возбуждено уголовное дело за незаконное проведение массовых мероприятий, захват админзданий, значит все, кто незаконно находится на площади, все, кто незаконно захватил админздания – все преступники.

- Постойте, а решение суда вам для этого не нужно? Ведь только суд может доказать факт преступления.

- Нет. Не надо. Уже возбужденно уголовное дело, этого достаточно.

- А если ты просто пришел на площадь или проходил мимо?

- Да, такое может быть, и я могу добросовестно заблуждаться и принять тебя за преступника. Не ходи там, где собираются преступники. И сегодня те, кто там на площади – это преступники. Все они должны знать, что если в ходе их задержания я отломаю ему руку, ногу, или выбью глаз, я буду действовать правомерно и законно. Закон меня не только прощает, но и поощряет к этому действию.

Более того! Если ты при этом взял палку, если вас трое и вы оказываете мне сопротивление или нападаете на мое имущество, я не несу ответственности даже за убийство. Если даже я его убью, превышая самооборону, закон лишает меня воли всего лишь на три года! Максимум.

Бойтесь этого, и не совершайте преступления, не приходите в Харьков. И я, как кандидат юридических наук, разъясняю эти нормы закона всем своим бойцам. Я им говорю, что вы спокойно можете выбить глаз, отломать руку или отломать ногу нападающему. Если на вас замахнутся палкой, можете убить. Закон не требует, чтобы ты терпел преступника, и если он вооружен – убивай.